Моя Жизнь

И вот я двинулся, ковыляя на одной ноге и волоча другую. До дому было не больше пяти миль, а я шел пять часов, испытывая невыносимую боль при каждом шаге.

Пришлось вызвать местного врача. Он сказал, что у меня растяжение связок, и прописал лечение, которое мало помогало.

Только через несколько лет мне поставили правильный диагноз - у меня была острая форма подагры.

Так кончились мои далекие прогулки пешком по любимым местам. С этого печального дня мне приходилось ездить верхом на лошади или же плавать на лодке. Прошло долгих двадцать лет, во время которых я систематически лечился, и только тогда утихли боли и я снова стал владеть ногой.

В январе я заехал в Торонто. Мать не хотела меня отпускать в Нью-Йорк и просила, чтобы я продолжал свои работы дома.

Как раз в это время мой брат Жозеф решил приобрести участок земли недалеко от Торонто и организовать там дачное хозяйство для местных жителей. Мне он предложил быть управляющим этого предприятия и обещал даже выстроить мастерскую, где я мог бы продолжать свою работу художника.

Брат купил большую ферму на берегу Онтарио. Кругом было много лесов, где протекали ручьи и стояли болота. Там обитало много птиц и диких зверей. Здесь я познакомился со многими героями своих будущи рассказов «Спрингфильдская лисица», «Рваное ушко», «Почему синицы сходят с ума дважды в год», «Песнь золотоголового дрозда» и других.

Я прожил здесь около трех лет. Но все больше и больше мною овладевала мысль, что если я действительно хочу стать настоящим художником, то жизнь моя должна протекать в других условиях.

Глава XXII

МОИ КАРТИНЫ

Осенью 1890 года я отправился в Париж, этот мировой центр искусства.

Первые дни я жил в гостинице и бродил одиноко по Парижу, чувствуя полную растерянность. Наконец я решил отыскать кого-нибудь из своих знакомых. В то время там жил известный американский художник Генри Мозлер. Заметив мое нервное состояние, в котором я находился, он сказал мне смеясь:

- Продолжайте свои скитания по Парижу. Поверьте, что сам воздух, вся обстановка этого города будут воспитывать вас как художника. Через год вы сами в этом убедитесь.

Я поселился на верхнем этаже «Отель де Юньон», где за тридцать франков в месяц можно было иметь хорошую комнату с услугами, и вскоре вступил в художественную школу.

Шумной и суетливой толпой показались мне студенты - шестьдесят человек в одном зале, каждый за своим мольбертом. Мне трудно было сосредоточить внимание на работе - все мне здесь мешало: и громкие разговоры, и грязные картины на стенах, пение и, как ни странно, игра на гитаре, хотя считалось, что студенты заняты своими мольбертами.

Прошло немного времени, и я узнал, что можно посещать школу только по утрам. Я не замедлил воспользоваться этой возможностью, а в свободное время днем стал ходить в зоологический сад - рисовать зверей с натуры.

Волки всегда были любимой темой моих рисунков. Среди прекрасных волков зоологического сада мне особенно понравился один, который обычно лежал в спящей позе на одном и том же месте. Казалось, он специально позировал для художника. На большом полотне я стал писать картину «Спящий волк».

Через месяц картина была готова. Я сделал для нее раму и отнес на выставку картин, которая каждую весну устраивалась в Большом художественном салоне.

В последний момент перед выставкой здесь, как обычно, собралась целая толпа художников, многие с кистями в руках спешили положить последние мазки на свои картины.

Нас американских художников, было около пятнадцати человек, и, конечно, никто не упустил случая представить на выставку свою картину. Среди нас был также и Роберт Генри. Имя этого живописца пользовалось широкой известностью в Америке, в то время как меня знали только как иллюстратора. Я не знаю, как произошло, что картина Роберта Генри было отклонена жюри, а моя - «Спящий волк» - заняла почетное место на выставке.

Участники выставки получили приглашение на обед, а потом на вернисаж - закрытый показ выставки. Я провел Роберта Генри как своего гостя на торжественный обед, и мы вместе хорошо посмеялись над такой игрой фортуны.

Однажды я стоял в зале рядом со своей картиной и услышал рассказ, который волновал тогда весь Париж.

В Пиренейских горах, у южной границы Франции, все еще сохранилось некоторое количество старых французских волков. За последнее время несколько из них стали добычей охотника, который жил в уединенной хижине на краю леса. Как-то зимней ночью охотник не вернулся в хижину на ночлег. На следующий день люди по следам узнали, что волки растерзали охотника.

Я решил писать картину на тему этого рассказа, рассчитывая предложить ее на весеннюю выставку будущего года.

Прислушиваясь к советам моего друга художника Генри Мозлера, я сделал эскизы своей картины совсем маленького масштаба. Потом, считая, что для небольшой картины легче найти место на выставке, я решил писать ее на полотне два фута на четыре, но Мозлер сказал: