Моя жизнь

убегал домой, так как терпеть не мог с кем-нибудь разговаривать. Я боялся, как бы надо мной не стали подтрунивать.

В первый же год моего пребывания в средней школе со мной произошел случай

на экзамене, о котором стоит рассказать. Инспектор народного образования м-р

Джайльс производил обследование нашей школы. Чтобы проверить наши познания в

правописании, он заставил нас написать пять слов, в том числе слово "котел".

Я написал это слово неправильно. Учитель, желая подсказать, толкнул меня

ногой. Он хотел, чтобы я списал незнакомое слово у соседа. Но я считал, что

учитель находится в классе для того, чтобы не давать нам списывать. Все

ученики написали слова правильно. И только я оказался в глупом положении.

Позже учитель пытался доказать мне, что я сделал глупость, но это ему не

удалось. Я так и не смог постичь искусство "списывания".

Однако этот инцидент нисколько не умалил моего уважения к учителю. По

натуре я был слеп к недостаткам старших. Впоследствии я узнал и многие

другие недостатки этого учителя, но сохранил к нему уважение, поскольку

привык выполнять приказания старших, а не критиковать их.

В моей памяти сохранились еще два случая, относящиеся к тому же времени. В

общем я читать не любил и читал только учебники. Уроки я готовил ежедневно, но лишь для того, чтобы избежать замечаний учителя; да и не хотелось

обманывать его. Поэтому часто я делал уроки без всякого интереса. А уж если

я даже уроки не готовил должным образом, то нечего и говорить о другом

чтении. Но как-то мне попалась книга, приобретенная отцом, - "Шравана

питрибакти Натака" (пьеса о преданности Шравана родителям). Я читал ее с

неослабевающим интересом. Приблизительно в это же время к нам приехала

группа бродячих актеров. В числе прочих представлений они показали сценку, в

которой Шраван, направляясь к святым местам, несет на ремнях, перекинутых

через плечи, своих слепых родителей. Книга и эта сценка произвели на меня

неизгладимое впечатление. "Вот пример, которому ты должен подражать", -

сказал я себе. Душераздирающие причитания родителей, оплакивающих смерть

Шравана, до сих пор свежи в моей памяти. Трогательная мелодия глубоко

взволновала меня, и я исполнил ее на концертино, которое купил мне отец.

Приблизительно в это же время отец разрешил мне посмотреть спектакль

драматической труппы. Пьеса называлась "Харишчандра" и совершенно покорила

меня. Я мог смотреть ее без конца. Но как часто мне будут разрешать это?

Мысль об этом не давала мне покоя, и я сам все время разыгрывал сцены из

"Харишчандра". "Почему всем людям не быть такими же правдивыми, как

Харишчандра?" Этот вопрос задавал я себе днем и ночью. Следовать истине и

пройти через все испытания подобно Харишчандре - таков был мой идеал, навеянный пьесой. Я был убежден в достоверности рассказа о Харишчандре. Одна

лишь мысль о нем вызывала у меня слезы. Здравый смысл подсказывает мне

теперь, что Харишчандра не мог быть лицом историческим. И все же Харишчандра

и Шравана остаются для меня действительно существовавшими людьми, и думаю, что, если бы я перечитал эти пьесы теперь, они произвели бы на меня не менее

сильное впечатление.

III. ДЕТСКИЙ БРАК

Мне очень не хотелось бы писать эту главу: немало горьких воспоминаний

придется воскресить для этого. Но не могу иначе, так как не хочу отступать

от истины. Я считаю своей тяжкой обязанностью рассказать о том, как меня в

тринадцать лет женили. Когда я смотрю на ребят этого возраста, находящихся

на моем попечении, и вспоминаю свой брак, мне становится жаль себя и

радостно от сознания того, что их не постигла та же участь. Я не нахожу

никаких моральных доводов, которыми можно было бы оправдать столь нелепые

ранние браки.

Пусть читатель не заблуждается: меня женили, а не обручили. В Катхиаваре

существует два различных обряда - обручение и заключение брака. Обручение -

это предварительное обещание родителей мальчика и девочки соединить их

браком. Обещание это может быть нарушено. Смерть мальчика не влечет за собой

вдовства для девочки. Это соглашение между родителями, и детей оно

совершенно не касается. Часто они даже не знают о нем. По-видимому, я был

обручен три раза, не зная об этом. Мне сказали, что две девочки, которых для

меня выбрали, умерли одна за другой, отсюда я и делаю вывод, что был обручен

трижды. У меня сохранилось очень слабое воспоминание о моем обручении в

семилетнем возрасте. Не помню, чтобы мне говорили об этом. В этой главе речь

пойдет уже о женитьбе, которую я хорошо помню.

Я уже сказал, что нас было три брата. Старший был к тому времени женат.

Родители решили женить одновременно моего среднего брата, который был двумя

или тремя годами старше меня, двоюродного брата, который был старше меня

едва ли на год, и меня. При этом они мало заботились о нашем благополучии и

еще меньше - о наших желаниях; принимались во внимание только удобство и

экономические соображения старших.

Браки у индусов - вещь сложная. Очень часто затраты на брачные обряды

разоряют родителей жениха и невесты. Они теряют состояние и массу времени.

Месяцы уходят на изготовление одежды и украшений, на добывание денег для