Моя жизнь и любовь. Книга 2

Вена покорила мое сердце. Труппа «Бургского театра» в Хофбурге не хуже парижских. Венская опера с лучшей музыкой в Европе; дворцовый комплекс Бельведер с его великолепными венецианскими картинами; чудесная Императорская оружейная палата – все это произвело на меня неизгладимое впечатление! А военные парады в Хофбурге? А Австрийская национальная библиотека? А богатая весёлая публика в парке Вюрстельпратер? Образно говоря, там я увидел истинный немецкий ковёр народов, так сказать, он переливался тысячью цветов славянских и семитской, богемской и польской вышивок. Даже цыгане, казалось, добавили штрихов варварства и суеверия, необходимых для бахромы и оттенения великолепной ткани. По своей многогранной привлекательности Вена казалась мне даже богаче Парижа, а Паулина Лукка[92], изысканная певица и одновременно прекрасная очаровательная особа, стала для моего воображения гением города, совсем как Бильрот[93], великий врач – символ науки, спасающей жизни.

Проведя несколько месяцев в Вене, я понял, что Дунай – великое достояние, которое венцы оставили не изуродованным современниками. Вена должна бы стать самым большим портом в юго-западной Европе, но австрийцы предпочли сберечь и облагородить сей прекрасный поток. Смогут ли они теперь, будучи в глубокой послевоенной нищете, исправить эту «ошибку»? Еще есть время – всегда есть время, слава Богу!

Почему я уехал из Вены? Потому что я сблизился с очаровательной девушкой – танцовщицей из кафе-шантана. Она вернулась из Вены в родной Зальцбург. В тот самый Зальцбург, где родился Моцарт. В «самый красивый город в мире», как говорила Мари. И мне пришлось последовать за нею.

Звали её Мари Киршнер. Любовь моя к ней была чистым безумием. Девушка оказалась лучшим типом немки (точнее, австрийки). Для меня она олицетворяла Вену и все ее изысканные красоты. У Мари была идеальная девичья фигура, стройная и гибкая от постоянных упражнений, потому что она танцевала, по крайней мере, час ежедневно. У девушки было пикантное, умное лицо со вздернутым носиком, таким же дерзким, как и ее светло-карие глазки. Она была удивительно откровенна в своих сексуальных переживаниях и покорила мое сердце, в один из наших первых вечеров рассказав мне, как ее довольно легко (по причине детского любопытства) соблазнил старый банкир из Будапешта, когда ей едва исполнилось тринадцать.

– Он дал мне и моей матери достаточно денег, чтобы мы безбедно прожили шесть лет или больше, и позволил мне научиться танцевать. Отто умер во сне, иначе он сделал бы для нас больше. Он был по-настоящему добр, и я заботилась о нем, хотя он был неважным любовником. Он оставил нам дом и мебель, и я уже неплохо зарабатывала на жизнь…

– И с тех пор?.. – спросил я.

Мари вскинула голову.

– Тише, – прошептала Мари. – Разве любовь не является частью жизни, самой лучшей ее частью? Даже иллюзия любви стоит больше, чем что-либо другое. Время от времени надежда искушает меня, как, похоже, я искушаю тебя. О, если бы мы с тобой могли побывать в Зальцбурге, увидеть горы Берхтесгадена… Какое дивное лето мы могли бы провести в самой прекрасной части Альп!

– Невозможно, – сказал я, – подарить тебе незабываемые воспоминания. У тебя было так много любовников!

– Никогда не бойся количества, – ответила она с улыбкой. – Подавляющее большинство любовников не оставляет нам ничего достойного памяти – мужчины мало что знают о любви. Почему до сих пор у меня остаются лучшие воспоминание о старом банкире? Он был очень ласковым und hatte mich auf den Handen tragen mogen[94]. Отто многому меня научил. О, он был милым человеком.

И тогда я повез Мари в Зальцбург.

Прежде я ни разу не слышал, чтобы кто-то поминал Зальцбург как один из красивейших городов Европы. Правда, как-то случайно обнаружил, что Уилки[95], шотландский художник, упомянул нечто подобное. Он заявил, что «если бы старый город Эдинбург с его замком на скале был бы посажен в Троссачсе и имел бы такую же широкую быструю реку, как Тэй, то он имел бы право напоминать Зальцбург». Зальцбург действительно расположен среди гор, и окрестности его полны бесчисленными пейзажами романтической красоты. Озера Траунзее на востоке и Кимзее с загородной резиденцией короля Людовика II Баварского на западе. На юге через баварскую границу находится Берхтесгаден, один из самых красивых регионов Европы. А вот гора Унтерсберг, почти 7000[96] футов высотой, со знаменитыми пещерами Гамслёхер-Коловрат, с огромными застывшими ледяными водопадами. На восточной стороне Гейерека – вершины Унтерсберга – дикие скалы и пропасти…

Мари была несравненным проводником, обладала милейшим характером, оказалась прирожденным компаньоном и такой же хорошей любовницей. Более того, она сделала все предварительные приготовления к любви. Мари стала первой женщиной, которая сказала, что у меня музыкальный голос: чрезвычайно мощный, но звучный и сладкий. Как приятно было это узнать!