Моя жизнь. Моя любовь

Когда пароход наконец бросил якорь, сердце мое сильно забилось. Вот вновь созданный прекрасный мир! Вот мир равенства, в котором осуществилась мечта, родившаяся в голове Будды, мечта, прозвучавшая в словах Христа, мечта, являвшаяся конечной целью всех великих художников, мечта, которую Ленин великим чудом воплотил в действительность… Я вступала в эту жизнь, чтобы мое существование и работа стали частью ее славных обетований.

Прощай, Старый Мир! Привет тебе, Мир Новый!

* * *

Айседора Дункан умерла, не успев закончить свои мемуары. Трагическая смерть не дала ей возможности написать, может быть, самую яркую часть ее «Исповеди», рассказывающую о последнем периоде ее жизни. Краткому описанию этого периода жизни Дункан мы посвящаем настоящую дополнительную главу.

Приглашение советского правительства застало одинокую стареющую женщину, разочарованную в своих надеждах, только что пережившую потерю любимого человека, променявшего ее на одну из ее незначительных учениц. Именно в такой момент ее застало приглашение выполнить задачу огромного масштаба: ей показалось, что приглашение в советскую Россию открывает перед ней новые перспективы освобождения человеческого духа, дает возможность создать невиданные дотоле формы искусства в жизни. Она приняла призыв отправиться в Россию в надежде и вере, что вот наконец она завершит дело всей своей жизни: создаст школу, о которой мечтала в течение стольких лет. С русским народом она чувствовала себя связанной с того момента, когда 16 лет тому назад она впервые приехала в Петербург и, когда, проезжая ночью по улицам невской столицы, встретила процессию призраков – рабочих, одетых в черные рубахи, отцов и матерей, провожавших своих сыновей; жен, провожавших мужей и детей, провожавших братьев к месту их вечного упокоения. Первое впечатление Дункан от России – похороны жертв 9 января – как знает читатель, оставило неизгладимое впечатление и, казалось, действительно привязало ее к русскому народу.

Быстро приняв решение, она отправилась в Лондон, совещалась там с советским полпредом об условиях своего переезда в Россию и затем двинулась в путь. На этот раз ее встретила другая картина. Вокзалы были украшены красными знаменами, по улицам двигались толпы рабочих, окна были усеяны людьми, следившими за движением бесконечных уличных процессий. Советское государство в это время начинало освобождаться от оков военного коммунизма. Города стали оживать. Советское правительство предоставило Айседоре Дункан дворец Балашова на Пречистенке. Мебель этого дворца сверкала золотом и отливала парчой и шелком, а в зимнем саду цвели пальмы и кактусы. Айседора начала знакомиться с жизнью новой Москвы, посещала театры, смотрела революционные пьесы и с интересом вдыхала веяния советской жизни.

Со всем пылом своей мятущейся души отдалась она организации школы. Ее сердце счастливо билось, когда она видела, как из грубых и недисциплинированных детишек рабочих она, подобно скульптору, создает фигуры, двигавшиеся с поразительным музыкальным ритмом. А сама она в то же время работала над хореографическим воплощением лозунгов коммунистической революции. Она танцевала идею красного знамени, гимн 3-го Интернационала и песни пионеров и комсомольцев. Едва ли не самым счастливым днем ее московской жизни был тот день, когда она вместе со своими воспитанницами впервые приняла участие в публичной манифестации. Аплодисменты, которыми было награждено это выступление, казалось, дали ей больше, чем рукоплескания публики премьер Нью-Йорка, Парижа и Лондона.

Увы, это настроение продолжалось недолго. Мало-помалу она стала замечать, что переполненные залы московских театров стали проявлять гораздо больший интерес к тем вечерам, когда танцевала в газовых пачках Гельцер, чем когда выступала «босоногая» Дункан…