Моя жизнь после смерти

Когда Ахаб сказал Старбаку: "Все материальные объекты — маски", он имел в виду учения античных гностиков, но в то же время предвосхитил большинство открытий современной нейропсихологии и науки о мозге. "Материальные объекты" больше не кажутся твёрдыми ("материальными") физикам и объектами учёным, занимающимся проблемами восприятия. Они представляются абстракциями, со-творчеством (комбинацией внешних сигналов с нашими внутренними файловыми системами), или моделями, или картами, или метафорами (в зависимости от того, терминологию какой науки мы используем), или масками. Если воспользоваться языком, заимствованным у Ахаба.

Мы создаём все "материальные объекты" из вечно изменяющегося потока фотонов и электронов в бездонном вакууме. Первым об этом впервые заявил Ницше: "Мы все гораздо большие художники, чем себе представляем". (Или, как сказал роси

дзен Нуи Нен: "От начала начал нет никаких "объектов").

В стриптизе танцовщица снимает одну деталь одежды за другой, пока не обнажается. Кое-кто считает, что это раздевание ведёт своё происхождение от мифа об Иштар, которая, спустившись в ад, должна была снимать с себя одежды перед каждыми из семи врат. Оставшись голой у последних врат, Иштар смогла вступить в Вечность. Это символ срывания маски за маской, — пока не останется ни одной маски. Такое состояние, по словам всех, кто его испытал, трансцендирует все слова и категории: нет масок, посредством которых можно общаться с теми, кто снял маски.

В дзен это «обнажённое» состояние символизирует не крест, не полумесяц, не глаз в пирамиде, не любая прочая модель, а пустой круг, именно вакуум, а не круг, представляет вся, что скрыто под маской, не выражается словами и не ограничивается условиями.

Воспользовавшись метафорой Эйнштейна, можно сказать, что связь между событиями и нашими мысленными представлениями о них не соответствует связи мяса с мясным бульоном. Мы не «выжимаем» сущность событий и не составляем из этой сущности наше представление о событиях, как выжимаем бульон из мяса. Всё, что происходит в восприятии и мышлении, больше напоминает условно введённую связь между нашей шляпой и номерком, который мы получаем, когда сдаём эту шляпу в гардероб.

Мир не состоит из слов, графиков или математических символов, которые выполняют функции «номерков» или бирок, чаще всего используемых для классификационно-указательного обозначения нашего опыта. Мир опыта состоит из невербальных. Неграфических, нематематических процессов, постоянно встречающихся в реальной жизни, которые мы

превращаем в слова, графики или математические символы (или другие, более художественные бирки или маски).

Конкретный пример: слово «вода» вас не намочит, уравнение F = ma не ударит вас с физической силой (хотя оно означает, что математически сила равна массе, умноженной на ускорение); на данный момент ни одна научная теория полностью не отвечает вашим чувствам и ощущениям; ни одна философия или теология не в состоянии объяснить или предсказать, что произойдет через следующие тридцать секунд.

Представления как продукты человеческого мозга связаны случайными культурно-обусловленными отношениями с несимволическими (незамаскированными) событиями, которые заставляют наши мозги создавать эти представления. Вера в любое из этих представлений — это такое же заблуждение, как вера в то, что жёны и любовницы Пикассо обладали огромными телами и тремя ноздрями, или двумя профилями и одним фасом, которые были видны одновременно, или что леди Роберта Бернса была буквально похожа на розу — с лепестками, стеблем и шипами.

Поскольку нервная система человека, в том числе, человеческий мозг, каждую минуту встречает и выдерживает атаки буквально сотен миллионов электронов и фотонов (по самым скромным оценкам), маски или модели, которые составляют наш экспериментальный туннель реальности, всегда отфильтровывают

больше чем пропускают. У мира масок, социального мира, есть свои ограничения и законы; мир без масок остаётся бесконечным и (как любил повторять Ницше) бездонным.

Все "пути освобождения" (школы освобождения сознания) знают, что мы не можем навсегда остаться в бездне невыразимого, если только не решим стать отшельниками. (А на это решаются очень немногие). Как только мы возвращаемся из школы изменения сознания в обычный мир, нам вновь приходится видеть

и думать в масках, иначе мы не сможем ни общаться, ни сотрудничать с людьми.

Но после видения незамаскированной, или голой, Иштар — мира, ощущаемого как нечто большее, чем все маски, — мы больше никогда не сможем относиться к маскам (или биркам) столь же серьёзно, как идолопоклонники. Мы увидим многие виды истины под многими видами масок, и увидим заблуждения в каждой из этих истин — прежде всего, заблуждения о всеобщности (маска содержит в себе всё) и идентификационности (маска «является» всем).