Моя жизнь после смерти

Кто любит меня, любит и мою собаку.

Святой Бернард из Клерво

Глава первая

Я попадаю под информационный каток

В которой автор узнаёт о своей смерти, а мы начинаем заглядывать за маски искусства и магики

Этот мир ненормален.

"Бэтмэн"

"Может быть" — это тонкая соломинка, на которой висит вся твоя жизнь, но это всё, что нас есть.

"Анна и её сёстры"

Если верить достоверным источникам информации, я умер 22 февраля 1994 года, в день рождения Джорджа Вашингтона. В тот момент я не чувствовал ничего особенного или ужасного и считал, что всё ещё сижу за компьютером и работаю над романом "Невеста Иллюминатуса"

. Однако, прослушав в обеденный перерыв автоответчик, я узнал, что мне уже звонили Тим Лири и многие другие приятели, которые, вероятно, хотели со мной поговорить или же — если они всё ещё верят "достоверным источникам информации" — предложить поддержку и выразить соболезнования моей скорбящей семье. Я быстро выяснил, что новости о моей трагической кончине попали в одну из самых популярных страничек Интернета в виде некролога, перепечатанного из "Лос-Анджелес Таймс":

"Вчера в собственном доме, очевидно, от сердечного приступа на шестьдесят четвёртом году жизни скончался видный писатель в жанре научной фантастики Роберт Антон Уилсон. Мёртвое тело м-ра Уилсона обнаружила его жена Арлен.

М-р Уилсон — автор огромного количества книг… Он известен своим свободомыслием, страстью к технологии и своеобразным юмором. У покойного м-ра Уилсона остались жена и двое детей".

Этот некролог, якобы опубликованный в "Лос-Анджелес Таймс", распространил в сети кто-то из Кембриджа, штат Массачусетс. Я сразу же подумал о шутниках из МТИ, или, как их удачно окрестили, гремлинах киберпространства.

Меня восхитил размах гремлина, сочинившего этот некролог. Он явно дезинформировал читателя о моём творчестве. (Только шесть из моих двадцати восьми книг можно было бы отнести к жанру научной фантастики и, возможно, ещё три определить как научно-документальные романы). Кроме того, он ошибся на год, указывая мой возраст, и недосчитался одного ребёнка, упоминая о количестве оставшихся после меня сирот. Лёгкий налёт некомпетентности и невежества, который ощущался в тексте некролога, придавал ему жизненность и правдивость, — точно так же скрип стульев, покашливание, перекрывающиеся диалоги, намеренно «плохое» качество звука и пр. Придавали некую "реалистическую документальность" смонтированным кадрам в двух величайших фильмах Орсона Уэллса "Гражданин Кейн" и "П вместо подделки".

Розыгрыш с некрологом в "Лос-Анджелес Таймс" не шёл ни в какое сравнение с великими мистификациями Уэллса. Я имею в виду его раннюю радиопостановку "Война миров" в стиле деконструктивизма. Использование звуковых эффектов и таких художественных приёмов, как звучание лёгкой музыки, прерываемое "экстренными выпусками новостей" всё более пугающего характера, вконец запутало радиослушателей, которые окончательно перестали понимать, где находится грань, отделяющая «искусство» от «реальности». Но в «утке», запущенной "Таймс"

, пусть даже она не была столь сенсационной, как радиопостановка "Война миров", безусловно, ощущалась характерная для Уэллса магия искусства. Я даже вспомнил о знаменитой выставке художников-сюрреалистов, которая проходила в 1923 году: публика сначала видела такси, в котором дождь шёл внутри салона, а не снаружи, а потом натыкалась на щит с афористическим текстом:

Дадаизм не умер!

Следи за верхней одеждой!

[Тристан Цара, один из основателей дадаизма, сочинял поэмы из случайно приходящих в голову слов. Этот продукт линейного и рационального сознания навёл Бретона на мысль декорировать первую выставку сюрреализма таким предупреждающим знаком].