Моя жизнь в руинах

– Ей не следует есть печенье, – сказала она и одарила меня нежной улыбкой.

– Эй, она может есть все, что хочет, – строго ответил ей папа, сурово прищурив глаза.

– Ну хорошо, хорошо. Я не голодная, – ответила я и отмахнулась от подноса с печеньем. По правде говоря, у меня совсем не было аппетита. Раньше я не раздумывая вгрызлась бы в это печенье, но сейчас мне совершенно его не хотелось. Одно радует, мне не придется подсчитывать калории и сгорать от стыда из-за своего обжорства.

– А где Сандра? – спросила я, пытаясь перевести предмет разговора с печенья на мою вторую сестру.

– Она на вечеринке с друзьями, – ответила мама, и, клянусь вам, в ее голосе прозвучала насмешка, словно она опять бросила камень в мой огород.

В юности я была необщительным ботаником всего с парой близких друзей. В отличие от меня Сандра всегда была очень компанейской и тусовочной. Вдобавок ко всему она не забывает обид. Каждый раз, когда Сандра приезжает в город на выходные или семейные торжества, она обязательно посещает все забегаловки, чтобы покрасоваться перед местными. Сейчас весь мир знает ее как Кассандру Стивенс, знаменитую актрису, получившую признание на «IMDB»[2], и она просто обожает демонстрировать свой успех тем, кто когда-то в ней сомневался. Я ее за это нисколько не осуждаю. Я сама часто мечтаю о том, что когда-нибудь смогу сделать то же самое, смогу ткнуть лицом в свой успех тех, кто в юности обзывал меня уродиной.

– Могу я сказать лишь одну вещь? – спросила Энджи, появившись у нас за спиной с бокалом вина в руке.

– Энджи, – предостерегающе произнес папа. Все мы прекрасно знали, что одной вещью Энджи никогда не ограничивается, и это, что бы она ни собиралась сказать, наверняка будет что-нибудь обидное. Это качество Энджи унаследовала от нашей мамы. Я уже напряглась в ожидании ее слов.

– Нет, я действительно должна это сказать, – продолжила Энджи.

Я вздохнула:

– Что, Энджи?

То, что происходило сейчас, было неизбежно. Мне ничего не оставалось, как просто смириться и терпеливо ждать, когда все закончится.

– Я знала, что он плохой парень, – сказала она. – Я поняла это с самого начала, как только ты с ним познакомилась. Послушай, его зовут Коул Мастерс. Так зовут только самых отвратительных говнюков в телевизионных шоу.

– Говнюк! – закричала Тэбби. Я уверена, она понятия не имела, что означает это слово.

– Энджи, следи за своим языком, – сказала мама. Она очень не любит грубые слова. И ее в первую очередь волнует собственный комфорт, а не то, что грубое слово услышала и повторила внучка. – Твое положение не предполагает употребление подобных слов.

А вот я полностью согласна со своей сестрой, назвавшей говнюком моего бывшего жениха. Еще месяц назад я бы вступилась за него, но сейчас и не подумаю этого делать.

– Знаю, – ответила я. Мне было так тяжело выносить все это. Мне было непросто признать правоту Энджи, ведь с самого начала моих отношений с Коулом она предостерегала меня от общения с ним.

Я познакомилась со своим женихом (хорошо, со своим бывшим женихом) год назад.

Мы вместе оказались на вечеринке в честь дня рождения нашего общего друга, который жил в Бруклине.

Коул очень хорош собой, и этим все сказано. Он красив, как голливудская кинозвезда. Даже Сандра сказала, что ему нужно сниматься в кино. Но Коула интересовали только деньги, которые можно заработать в Нью-Йорке, и ему удалось добиться поразительного успеха, когда он запустил проект по разработке и продаже приложений для смартфонов. И теперь, в возрасте двадцати семи лет, он уже управлял собственной компанией.

А еще он был таким загадочным и таинственным, что я очень быстро попалась ему на крючок. Я была поражена, когда узнала, что он заинтересовался мной. Я простая и ничем не примечательная журналистка с неидеальной фигурой, тогда как он мог бы заполучить любую из тех стройных красоток с накачанными губами, которые размещают свои фотографии в «Инстаграме» и сами готовы броситься ему на шею. Но, несмотря на все это, степень нашего притяжения друг к другу была одинаковой. По крайней мере мне так казалось.

Наш роман начался стремительно и был похож на ураган, который превратился в торнадо и всего лишь через шесть месяцев отношений закончился помолвкой.

А ровно неделю назад Коул усадил меня на диван нашей общей квартиры в Бруклине и сообщил, что хочет разорвать помолвку. По его словам, он не был полностью уверен в том, что решение пожениться было правильным, но при этом и отношений со мной прекращать не хотел. Он предложил мне отменить помолвку, но сохранить наши отношения.

Я ответила ему, что подумаю. Я вышла на улицу и долго гуляла по набережным вдоль реки.

Мне удалось собрать всю свою волю в кулак, и впервые за последний год я ощутила, что у меня тоже есть чувство собственного достоинства.

Я заявила ему, что если он не хочет жениться на мне сейчас, то, скорее всего, и потом он тоже этого не захочет. И кстати, да, я согласна с тем, что мы обручились слишком быстро, но не собираюсь застревать в бесперспективных отношениях, если он не воспринимает меня всерьез.