Моя жизнь. Встречи с Есениным

Каждая заря заставала нас всходящими на Пропилеи. Мы приходили знакомиться с историей холма последовательно по эпохам. Приносили с собой книги и исследовали историю каждого камня, изучали теории выдающихся археологов о происхождении и значении некоторых знаков и предзнаменований.

После состязания двух сотен оборванных афинских мальчишек мы с помощью юного семинариста отобрали десятерых с совершенно божественными голосами и, с его же помощью, начали приучать их петь хоры. В Афинской библиотеке мы отыскали в различных книгах, посвященных античной греческой музыке, гармонические гимны Зевсу, богу-отцу, громовержцу и защитнику. Мы жили в состоянии лихорадочного возбуждения. Наконец-то, по прошествии двух тысяч лет, мы могли принести миру эти утраченные сокровища.

Отель «Д'Англетер», где мы остановились, великодушно предоставил в мое распоряжение большую залу, где я могла ежедневно работать. Я проводила целые часы, приспособляя к хору движения и жесты, внушенные ритмом музыки греческой церкви. Мы были настолько увлечены, что не замечали в этом комического смешения различных религий.

Афины находились в то время в состоянии революции. На этот раз причиной революции явилось различие мнений королевского дома и студентов о том, какое наречие греческого языка должно применяться на сцене — античное или современное. Толпы студентов дефилировали по улицам со знаменами в честь древнегреческого языка. В день нашего возвращения из Копаноса они окружили нашу карету и, приветствуя одобрениями наши эллинские туники, попросили примкнуть к их демонстрации в честь античной Эллады, на что мы охотно согласились. Благодаря этой встрече студенты устроили мой концерт в Общественном театре. Десять греческих мальчиков и византийский семинарист, все наряженные в разноцветные развевающиеся туники, пели хоры Эсхила на древнегреческом наречии, а я танцевала. Это вызвало у студентов полный восторг.

Король Георг, услыхав про эту манифестацию, выразил желание, чтоб представление повторилось в королевском театре. Но представлению, данному в королевском театре перед королевской фамилией и всеми посольствами Афин, недоставало огня и энтузиазма, которые сопровождали его в народном театре перед студентами. Аплодисменты рук в белых перчатках не воодушевляли. Когда король Георг пришел за кулисы в мою уборную и попросил меня посетить королеву в ее ложе, я осознавала, что хотя они и вполне, казалось, мне рады, у них нет любви к моему искусству и понимания его.

Эти события совпали с тем, что я вдруг обнаружила: наш счет в банке иссяк. Помню, как ночью после представления в королевском театре я не могла заснуть и на рассвете отправилась одна в Акрополь. Я вошла в театр Диониса и начала танцевать. Я чувствовала, что это в последний раз. Затем я поднялась по Пропилеям и остановилась перед Парфеноном. Внезапно мне показалось, словно все наши мечты рассеялись, как прекрасная химера, и мы ничем не отличаемся, да никогда и не могли бы отличаться, от современников. Нам не свойственны чувства древних греков. Этот храм Афины, перед которым я стояла, знал в те давние времена иные краски. В конце концов, я была лишь помесью шотландки, ирландца и американки, быть может, связанная каким-либо родством с краснокожими индейцами больше, чем с греками. Прекрасная иллюзия, тянувшаяся весь год, проведенный в Элладе, внезапно, казалось, рухнула. Звуки византийской греческой музыки становились все слабее и слабее, и вместо них мой слух заполняли мощные аккорды смерти Изольды.

Спустя три дня, среди огромной толпы энтузиастов и плачущих родителей десяти греческих мальчиков, мы сели в Афинах на поезд, идущий в Вену.

Итак, мы покинули Элладу и утром прибыли в Вену с нашим хором из греческих мальчиков и их византийским духовным профессором.

Глава четырнадцатая

Наше желание воскресить греческое хоровое пение и античный трагический танец было, безусловно, очень похвальным и в то же время маловыполнимым. Но после финансовых успехов, достигнутых мною в Будапеште и Берлине, я не испытывала никакого желания совершить кругосветное турне и истратила все заработанные деньги на постройку греческого храма и возвращение к жизни греческого хора. Оглядываясь назад, я вижу, что наши юношеские стремления были действительно любопытны.

Итак, однажды утром мы прибыли в Вену и поднесли удивленной австрийской публике хоровое пение «Просителей» Эсхила в исполнении наших греческих мальчиков, под которое я танцевала.