Моя жизнь. Записки суфражистки

В течение этой недели подверглись аресту 106 суфражисток, но все они, за исключением обвиняемых в битье стекол или нападении, были оправданы. Это любопытное решение суда установило два факта: во-первых, что, отказываясь от ответственности за преследование и осуждение арестованных суфражисток, министр внутренних дел говорил чудовищную неправду; во-вторых, что правительство прекрасно понимало, какой плохой избирательной тактикой является для него заключение в тюрьму добропорядочных женщин, ведущих борьбу за получение гражданских прав.

Глава VIII

Почти сейчас же после событий, рассказанных в предыдущей главе, я отправилась в свое второе турне по Соединенным Штатам. Я была очень обрадована, увидев оживленное и прогрессирующее движение в пользу женского избирательного права там, где прежде большинство лишь академически держалось теории о равенстве политических прав мужчин и женщин. Мой первый митинг, организованный в Бруклине, был возвещен населению женщинами, расхаживавшими с плакатами по главным улицам города, как это делают наши суфражистки-милитантки у нас на родине. Как оказалось, в Нью-Йорке теперь ежедневно устраивались уличные собрания. Женский политический союз усвоил себе политику участия в избирательной борьбе, и во всей стране, вплоть до дальнего запада, я убеждалась в пробуждении в женщинах сознания о необходимости перейти от простого обсуждения вопроса об избирательном праве к политической деятельности.

Второе посещение Америки, как и первое, омрачено в моей памяти большой печалью. Очень скоро после моего возвращения в Англию умерла моя любимая сестра мистрисс Мэри Кларк. Будучи пламенной суфражисткой и ценным работником Женского социально-политического союза, она оказалась в числе женщин, подвергшихся возмутительному избиению в Парламентском сквере в «черную пятницу». Она также была и среди женщин, через несколько дней после этого протестовавших против правительства битьем стекол в официальных зданиях. За это она была посажена на месяц в Холлоуэйскую тюрьму. Когда 21 декабря она была освобождена, всем близко ее знавшим стало ясно, что испытания в черную пятницу и в тюрьме серьезно отозвалось на ее здоровье. Она скоропостижно скончалась на Рождество, к великой скорби ее близких. Не одна эта жизнь погибла в результате того страшного дня. Умерло еще несколько человек, в большинстве случаев от болезней сердца, вызванных чрезмерными волнениями и переутомлением. От разрыва сердца 2 января 1911 г. умерла Генриетта Уильямс. Следующей жертвой была Уолсли Хэг; насилия, которым она подверглась в «черную пятницу», обусловили мучительную болезнь, приведшую после года невероятных страданий к смерти (21 декабря 1911 г.).

Немыслимо привести полный список всех тех женщин, которые умерли или здоровье которых было погублено на всю жизнь в течение агитации в пользу избирательного права. Во многих случаях подробные сведения совсем не были опубликованы, и я не считаю себя вправе привести их здесь. Весьма известен случай, ставший достоянием гласности, с леди Констанс Литтон, сестрой графа Литтон, занимавшего место председателя в согласительном комитете. Леди Констанс дважды попала в 1909 г. в тюрьму за свою деятельность, причем оба раза ввиду ее положения и семейных связей для нее делались отступления из общих правил. Несмотря на ее протесты и ее убедительные просьбы обращаться с нею, как с остальными узницами-суфражистками, низкие и трусливые власти упорно держали леди Констанс в больничной камере и освобождали ее до срока. Это делалось под предлогом плохого состояния ее здоровья, что, впрочем, было справедливо, ибо она страдала пороком сердца.

Страдая от несправедливости, проявляемой по отношению к ее товаркам, леди Констанс совершила один из самых героических поступков, известных в истории суфражистского движения. Она обрезала свои прекрасные волосы и вообще постаралась изменить свою наружность, надела дешевое и безобразное платье и под именем Джэн Уортон приняла участие в демонстрации в Нью-Касле, снова была арестована и заключена в тюрьму. На этот раз власти обращались с ней как с остальными заключенными. Не исследовав ее сердца и вообще не подвергнув ее должному медицинскому осмотру, они подвергли ее ужасам насильственного кормления. Ввиду слабости своего здоровья всякий раз во время этой операции она испытывала ужасную рвоту, и когда однажды при этом оказался запачканным костюм врача, последний презрительно ударил ее по щеке. Такое обращение длилось до тех пор, пока вдруг не выяснилась личность заключенной. Ее, разумеется, немедленно освободили, но она уже не могла оправиться от пережитого и является в настоящее время безнадежным инвалидом.