Моё море (СИ)

Вручив сиэрнару банку с мазью, удалилась. Правда, вскоре пришлось вернуться и помочь парню со спиной. Не уверена, что эта мазь поможет, но в сложившихся условиях это хоть какая-то надежда.

***

АЙРОН

Это правда удивительно, но мазь, принесённая сухопутной, и правда помогала. Облегчала жгучую боль. Но, в целом, радоваться было нечему. Всё новые трещинки и трещины появлялись на коже, после чего сама кожа отслаивалась и сползала кровавыми лохмотьями. Омерзительно зрелище, чего и говорить. Да и жутковатое. То-то Мария становится белее листа бумаги каждый раз, как взглянет на меня.

Как и прежде, периодически забирался в воду, но находиться там долго не мог. Противно. Вода мгновенно становилась красной. Поэтому большую часть времени проводил на суше, лазая по сети. Сил думать, кем бы я хотел быть в этом мире, не было. Да и есть ли смысл? Вдруг я последние дни доживаю?

Самочувствие тоже было отвратительным. Бросало то в жар, то в холод. Есть не хотелось, тошнило, часто кружилась голова, а перед глазами вспыхивали цветные пятна.

Сухопутная была подавлена. Часто заходила, интересовалась моим состоянием. Пыталась как-то отвлекать и развлекать. Только мне ничего не хотелось. У жителей этого мира подобное состояние называется депрессией. Что же, похоже, это она.

А ещё на фоне постоянного беспокойства Марии обо мне понял неожиданно, что даже не извинился за свой безобразный срыв, когда девушка только узнала о моём состоянии. Поразительно, но я правда не думаю, будто она желает мне зла. Она мой единственный союзник и… друг?

С раннего детства у меня проблемы с обретением друзей. Социальный статус притягивал много личностей с не самыми благородными помыслами. Все чего-то хотели. Больше влияния, власти, денег. Не сразу, но я научился видеть фальшь в поведении «друзей», и как бы грустно ни звучало, но моими друзьями были в итоге учителя и семья. Они единственные не желали получить что-то от моего положения в подводном обществе. И вот в моей жизни появилась девушка, сухопутная, которая искренне ко мне расположена. Она не попыталась сдать меня своим властям и получить награду, не попыталась силой отобрать драгоценности, и вообще была готова отпустить на все четыре стороны. Наверное, именно после этого я всё же смог начать ей доверять. И понимание, что довольно грубо оскорбил Машу, вызывало в душе чувство вины. Надо будет извиниться.

— Да забей, — отмахнулась сухопутная, когда я произнёс заветное «прости». — На твоём месте я бы, наверное, вообще свихнулась.

Дни слились в однообразную массу. Ел, спал, залезал в воду, вылезал обратно. Удивительно, но, несмотря на беду с кожей, превратить хвост в ноги получалось без всякого труда. Да и смотреть на них было не столь жутко, как на привычную часть тела, с которой блестящими осколками осыпались чешуйки.

Хуже всего стало, когда дошло до головы. Моим лицом можно было напугать кого угодно. Мария аж икать начала, увидев впервые. Меня же больше пугало, что будет с волосами. Неужели я стану лысым? Боги! Уберегите от такого позора! На Земле многие мужчины сами сбривают себе волосы, но в подводных владениях так обозначают отщепенцев, преступников и предателей.

Не сразу, но я заметил, что на месте слезшей кожи начала образовываться новая. Сухопутную радовать не спешил, вдруг это временное улучшение. И всё же впервые за сколько дней появилась надежда. Улучшился аппетит, стал снова просыпаться интерес к жизни. Увы, наблюдательность Марии я недооценил.

— Парень, а ведь ты поправляться начал, походу, — выдала девушка, собирая тарелки со стола. — На кухню спустился, есть начал нормально, да и шкурка вроде восстанавливается.

— Не уверен, что пока стоит делать однозначные выводы, — ответил осторожно.

Кивнув, Мария замолчала, изучая глазами то, что раньше было лицом. Уже привыкла и не дёргается.

— И всё же, ты выглядишь, как оживший ночной кошмар, — произнесла она. — И почему у меня нет врагов, которых хотелось бы напугать до невменяемости, или запойных знакомых? Прикинь, как было бы круто, увидели тебя и всё. Враги в глубоком шоке, алкоголики бросили пить.

— Ну спасибо, — обиделся я. — Ты сама деликатность.

Знаю я, что выгляжу ужасно, но зачем носом-то в это тыкать? Меня всегда считали довольно привлекательным, и осознавать собственное — надеюсь, временное, — уродство неприятно.

Ещё спустя пару дней смог облегчённо выдохнуть. Что бы ни происходило со мной, но лысеть я так и не начал. Хоть кровь и проступала у корней волос. Самые первые «раны» и правда затягивались, являя миру новую тонкую кожицу без уродливых следов. Это тоже внушало надежду. А главное, зависимость от воды ощущалась совсем слабо. Порой я и сам забывал, что не мешало бы смочить тело. Мария и та помнила об этом, у меня же вылетало из головы.