Мойры не плачут

— Погоди, сыплются они потому, что их уже тут годами, если не десятилетиями, никто не ремонтирует. Тут грозятся к трехсотлетию города привести в порядок сталинский ампир. С одной стороны, здорово. С другой — деньги бюджетные, то есть, наши.

— Но ведь и в твоей замечательной стране государство заботилось обо всём, забыл? Ты тоже платил налоги, и государство всё тебе давало. Ничего страшного, пусть отремонтируют.

— Да, но государство ремонтировало своё имущество, а не частное. Сейчас получается, мы платим, а кому-то перераспределяют. Причём, если бы бедным, ещё понятно. Но на компросе не все бедные. Есть и такие, которые скупили весь этаж верхний и сделали пентхаусы, правда, на уровне пятого этажа. Им тоже положено выделить деньги на ремонт фасада, как думаешь?

«Какой же он мелочный. Считает деньги чужие, сам свои не сильно хочет тратить», — думала Варвара.

Глава 24

Наконец-то Варваре удалось выйти на улицу. От Влада пришла смс-ка: «Прости, что так долго не появлялся, были дела. Я купил билеты на «Мельницу», это послезавтра. Ты пойдёшь со мной?». Неожиданно и приятно.

Небо расчистилось, и старые здания на компросе сразу будто обнажились. Компрос как древний мамонт, с почерневшими костями балконных балясин, постепенно начинал шевелиться. Видно было, что на теле мамонта есть грубые раны, но он живой, и просто готовиться встать и тяжелой поступью пойти куда-то на север. С утра был туман, но солнце греет всё сильнее…

«Дороги сплелись в тугой клубок влюбленных змей,

И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло…

Лукавый, смирись! Мы всё равно тебя сильней,

И у огней небесных стран сегодня будет тепло.»11

Варваре хотелось лететь. Странное ощущение, неужели она влюбилась? Когда же это было в последний раз, наверное, в школе. Когда нет ни поджимающих бабочек в животе, а есть только ощущение полета. Что-то чистое, неимоверное, не осквернённое ничем. Вот такие странные эпитеты крутились в голове. Она присела на скамейку на липовой аллее. Листочки начали пробиваться, такие маленькие, слабые, беззащитные. И я, такая обнажённая перед новыми чувствами, ведь они могут быть не нужны другому человеку.

Она написала: «Да, пойду обязательно. Позвони накануне». Она прибежала домой и открыла крышку ноутбука. Пока грузился редактор, строчки выстраивались сами по себе. Она даже не понимала, почему тема, которая случайно всплывала в разговоре, вдруг выплеснулась сразу готовыми предложениями. У вокзала прошлой осенью собирались коммунисты и протестовали против пенсионной реформы, а притащил её туда Женька. Сейчас это немного забылось, но Женька своими революционными разговорами поднял воспоминания. Она снова разместила статью на дзене.

Приведут ли митинги к революции?

Несколько месяцев назад у нас в городе состоялся митинг против пенсионной реформы, организованный коммунистами. Народу было немного, по моим прикидкам, порядка пары-тройки сотен человек.

Среди обычных речей по поводу как нас грабят, стали проникать и лозунги про инпичмент президенту и отставку правительства. А это значит, что движение против реформы переходит в политическое русло и остро встает вопрос именно о смене политического строя.

Мне запомнилось выступление журналиста Аркадия Кононова. Интересные мысли, что нам всё время будут давать какие-то подачки и ждать изменений кардинальных не нужно.

Также прозвучала информация, что журналистов перевели не на трудовые договоры, а на просто контракты по оказанию услуг. То есть, власть начала спускать на места указания, чтобы немного прикрыть «оголтелую» прессу на местах, которая не хочет петь в унисон центральным каналам. Журналист также усомнился в том, что забрасывание власти письмами поможет.