Моисей

И избивали надсмотрщиков над сынами Израиля угнетатели, которых поставил над ними фараон, говоря: «Почему вы не сделали, как прежде, положенного числа кирпичей – ни вчера, ни сегодня?!». И пришли надсмотрщики над сынами Израиля, и возопили к фараону говоря: «Почему ты так поступаешь с рабами твоими? Солому не дают рабам твоим, а кирпичи – говорят нам, – делайте! И вот рабов твоих бьют, и народ твой оказывается виноват!»

И сказал фараон: «Лентяи вы, лентяи! Потому-то вы и говорите: пойдем принесем жертвы Богу! А теперь идите и работайте, и солома вам дана не будет, а число кирпичей давайте!» И увидели надсмотрщики над сынами Израиля, что попали в беду и должны говорить своим братьям: «Не уменьшайте числа кирпичей, положенного на каждый день». И встретили Моше и Аарона те, кто стояли напротив них, когда они вышли от фараона, и сказали им: «Взглянет Бог на вас и осудит – за то, что вы сделали нас омерзительными в глазах фараона и в глаза его слуг; за то, что меч вы вложили в их руки, чтобы убить нас…» (Исх.,5:7-21).

Картина из этого рассказа вырисовывается предельно четкая.

Очевидно, евреи делали в Египте сырцовые кирпичи, в которых глина для прочности смешивалась с соломой, которая раньше им откуда-то доставлялась. Изуверская идея фараона заключалась в том, что для отвлечения рабов от «лишних» мыслей заставить их собирать еще и солому для кирпичей, сохранив при этом прежнюю норму выработки. При этом, вероятно, фараон прекрасно отдавал себе отчет, что речь идет о непосильной даже для физически крепких людей задаче. Евреи попробовали облегчить свою участь путем разделения труда: часть их отправлялась собирать на полях страны сено и солому, а часть делал кирпичи, однако египтяне запретили им и это. Причем за нарушение нормы выработки египетские надзиратели наказывали не каждого провинившегося, а еврейских надсмотрщиков, призванных следить за ходом выполнения работы их соплеменниками. О том, что подобная ситуация была вполне реальной, свидетельствуют сохранившиеся египетские папирусы, содержащие записи о наказании рабов, не сумевших изготовить к сроку заданное им количество кирпичей.

И вот тогда еврейские надсмотрщики направляются на аудиенцию к фараону и, начиная жаловаться на свою судьбу, всячески напирают на свои верноподданнические чувства, называя себя его рабами и «его народом». В ответ фараон заявляет им, что если бы он не убедился, что у евреев есть свободное время для того, чтобы думать о каком-то служении своему Богу; словом, если бы Моисей и Аарон не баламутили бы евреев, не было бы и этих новых тягот.

Таким образом, фараон проявляет себя в этом эпизоде поистине как многоопытный и хитроумный политик. Если бы он казнил или арестовал Моисея и Аарона, то это его решение превратило бы их в национальных героев, святых мучеников и могло бы вызвать возмущение их соплеменников. Да, конечно, их восстание было бы потоплено в крови, но зачем доводить до такого?! Делая работу евреев совершенно непосильной, обязывая, если верить мидрашу, выйти на работы и членов колена Леви, до того считавшихся свободными; приказывая замуровывать в стену вместо недостающих кирпичей еврейских младенцев, фараон ясно дает понять, что виновниками всех этих бедствий являются те, кто претендует на роль новых вождей нации. И обращая гнев народа на Моисея и Аарона, фараон добивается нужного эффекта: он провоцирует ненависть к ним, он подрывает их авторитет и веру народа в то, что на этих людей и в самом деле возложена некая миссия Свыше.

И вот уже те самые еврейские надсмотрщики, то есть уважаемые и пользующиеся авторитетом у народа люди бросают в лицо Моисею и Аарону самое тяжкое из всех обвинений: оказывается, это не фараон, а они являются причиной всех бедствий еврейского народа. До их появления все еще было более-менее терпимо, а сейчас они дали фараону повод усилить тяготы и сделали положение евреев поистине ужасающим. И не им теперь говорить от имени Бога – напротив, на Моисея и Аарона с точки зрения этой логики должна обрушиться Божья кара за то зло, которое они причинили людям.

Как же ведет себя в этой ситуации Моисей?

Мидраш рассказывает, что он… в этот момент уезжает обратно в Мидьян и остается там в течение трех месяцев – с ияра по ав 2487 года по еврейскому летосчислению, то есть примено с мая по июль 1314 г. до н. э. При этом он обращается с упреками к Богу, в которых явно чувствуется неуверенность в своей пригодности к столь великой миссии и – одновременно – та боль за судьбу своего народа, без которой трудно представить себе лидера нации, взявшего на себя эту роль в один из самых тяжелых периодов ее истории:

«Господь! Зачем сделал Ты зло этому народ; зачем ты меня послал?! Ведь с тех пор, как я пришел к фараону, чтобы говорить от имени Твоего, стало только хуже народу этому, а избавить – не избавил Ты народа Твоего» (Исх., 5:22-23).