Молчаливый гром

Йокогама слегка огорчился. Двадцать минут работы заведения в середине дня, когда служащие окрестных контор на обеденном перерыве… Обидно терять их. Некоторые люди в Акасаке считают его доходы и не желают терять проценты от прибылей заведения. «Оазис» должен работать максимально рентабельно, иначе они будут искренне сожалеть. И это очень плохие люди — не стоит портить им настроение. С другой стороны — Мори…

— Ладно, — пробубнил Йокогама. — Но без фокусов. Это лучшие девочки в Токио.

Мори двинулся наверх. С полдюжины девочек смотрели телевизор, листали журналы, двое перед огромным зеркалом ели лапшу. Мори прошел в комнатушку, сел, достал из кармана десять тысяч иен одной бумажкой и положил купюру на матрац.

Первая девушка выглядела как левая демонстрантка-лозунгистка: с косичками, в кедах и плиссированной мини-юбке.

— Меня зовут Лимон, — сказала она. — Покорно благодарю вас за оказанную мне честь повелевать мною.

Завершила она движением, обнаружившим отсутствие нижнего белья.

— Вот это, возможно, будет твоим, — сказал Мори, указывая на деньги, — если сумеешь ответить на пару вопросов.

— Непристойная беседа? — живо сказала Лимон. — Звучит как шутка.

— Ну-ну, ерунда. Скажи, что ты знаешь об этом парне.

Мори достал фотографию Хары. Чувственно-сексуальный оскал на лице девушки сменился озабоченностью. Тощая городская девица, каких тысячи.

— Вы из полиции, что ли? — спросила она пискливо.

— Не беспокойся. Твой босс в курсе дела.

Хару она не знала. Не знали его ни девушка-китаянка, которая пришла следом, ни еще четверо, сменявшие одна другую. Седьмая — в монашеском одеянии, чулках и поясе с резинками, всмотревшись, помедлила.

— Знаешь его? — спросил Мори.

— Ммм… Не уверена. Но вроде того.

У нее был выговор, характерный для жителей Осаки, сразу напомнивший маслянистые темные воды реки Ёдо.

— Вроде чего?

— Похожий господин месяца три назад вызывал девушку в «Сэйкю». Да… Он клиент нашей Мидори. Она в тот раз не могла пойти, босс послал меня, а этот паршивец только взглянул и сразу отправил меня обратно.

Лицо «монашки» омрачилось: были задеты самолюбие и профессиональная гордость.

— А где Мидори?

— Уволилась на той неделе. Похоже, у нее появился парень.

Мори взял десятитысячную купюру, а взамен выложил пятитысячную.

— Половина, — сказал он. — Найдешь мне адрес Мидори, получишь другую половину.

Девушка подняла подол и спрятала бумажку за пояс. Две минуты спустя она возвратилась в адресом своей бывшей товарки, и Мори обменял его на пять тысяч иен.

— Девочки хорошие, — сказал он Йокогаме Джорджу на выходе, — можешь гордиться ими.

Джордж сидел, возложив по-американски ноги на стол. Его мокасины были с кисточками.

— Они стараются, — самодовольно заметил он. — Я сам их многому научил.

Он осклабился, остро напомнив рептилию, и отхлебнул виски.

— Всему? — переспросил Мори. — И даже этой тяжелой работе языком?

— А то нет!

— В следующий раз и тебя испробую, — мягко сказал Мори.

Йокогама Джордж поперхнулся виски. Звук, вырвавшийся из его горла, прозвучал для Мори поистине музыкой.

По адресу, полученному Мори, обнаружился ветхий многоквартирный дом в Ниппори. Первый его этаж был занят магазином похоронных принадлежностей. Старик в брюках-хакама[5] и деревянных сандалиях, сидевший среди бронзовых статуэток Будды и кадил, присматривал и за жилыми квартирами.

— Она съехала, господин, — сказал он сочувственно. — На прошлой неделе.

Мори заявил, что он дядя Мидори, приехал из деревни и давно не видел ее. Старик, водя тряпочкой по статуэтке тридцатирукой богини милосердия, заметил:

— У нее много дядей, у этой девушки.

Мори положил пятитысячную купюру на одно из кадил.

— Это очень важно, — сказал он.

— Так много? — в голосе старика прозвучал интерес. — Ну, хорошо, если хотите ее увидеть, загляните вечером в универмаг «Сэйкю». И передайте, пожалуйста, от меня наилучшие пожелания.

— Непременно, — пообещал Мори.

Мидори работала лифтером в универмаге. Найти ее было просто по значку с фамилией на униформе. Это была миловидная девушка лет двадцати двух, с острым взглядом, указывавшим на немалый опыт жизни в столице.

— Добро пожаловать, господа, — говорила она очень четко и монотонно. — Наш скромный универмаг благодарит вас за большую честь, которую вы нам оказали, найдя время посетить нас сегодня. На первом этаже расположены отделы зонтов, дамской и мужской обуви, галантереи и дорожных принадлежностей.

Говорила она складно, но сглатывала гласные, что было характерно для северного диалекта. Мори доехал до верхнего этажа и дождался, пока последний из ребятишек не увлек свою маму в отдел игрушек.

— Лифт пойдет вниз, господа, — заученно объявила Мидори.

Мори был единственным, кроме нее, оставшимся в лифте.

— У меня к вам привет и просьба Йокогамы Джорджа, — тихо сказал он.

Она презрительно сощурилась.

— Этот чурбан! Что ему нужно?

— Приходите после закрытия магазина в храм Догэн.

Она не успела отреагировать. Лифт остановился на пятом этаже, двери раскрылись, и лицо Мидори обрело лучезарность. Она стала кланяться домохозяйкам с пухлыми сумками, заполнившими кабину.