Молчаливый

— Обращайтесь, мистер Поттер, хорошо, что вы взялись за дело всерьёз хотя бы сейчас... хотя лучше бы вас обучали ещё с первого курса...

Не договорив свою мысль и никак не пояснив её, Флитвик ушёл.

— Привет, крестник, — с блестящей поверхности зеркала улыбнулось лицо Сириуса.

— Привет, Сириус, — я удобнее устроился в кресле возле окна. В гостиной Гриффиндора было пусто, так что искать более подходящее место не было нужды. — Расскажи мне вот что... в старых семьях ведь не принято хранить свои сбережения в доме, верно? Тогда где хранили свои сбережения Поттеры?

— Узнаю деловую хватку Лили Поттер! — засмеялся Сириус. — Она тоже была практичной и умной женщиной. Да, Джеймс и Лили большую часть своих денег хранили в банке Гриннготс, как и некоторые фамильные вещи. Но основная часть драгоценностей, книг и артефактов сгорела вместе с домом в Годриковой лощине.

— Значит, банк Гриннготс, — задумчиво произнёс я, но Сириус меня понял.

— Но не обольщайся, Гарри, до совершеннолетия, которое у магов наступает в семнадцать лет, тебе не видать ни основного родительского сейфа, ни статуса самостоятельного человека. В шестнадцать ты уже сможешь, с одобрения опекуна, производить незначительные операции с основным сейфом, но до этого тебе еще больше года.

— Но ведь мои опекуны не являются волшебниками, — я не совсем понимал, как возможно такое сотрудничество волшебников и простых людей, если одни скрываются от других.

— Всё верно, — кивнул Сириус. — В волшебном мире у тебя есть свой опекун. Это Дамблдор.

— Значит, все вопросы, связанные с наследством моих родителей, я должен решать через директора Хогвартса?

— Именно, — Сириус поморщился. — Как бы я ни относился к директору, но он довольно ловко подсуетился в конце войны, после смерти Джеймса и Лили. Джей написал завещание, на всякий случай, такие писали почти все авроры. Никто не был уверен, вернётся ли он домой после рейда, и будет ли цел этот дом. Джей упомянул в завещании и список возможных опекунов, среди которых был я, Ремус, Лонгботтомы и еще пара семейств, которые не пережили войну. Дурслей в этом завещании назвали наименее подходящей семьёй для опеки.

— Тогда почему именно к ним?

— После победы было слишком много других проблем, и когда вспомнили, что Герой магического мира должен быть отдан под опеку уважаемого старинного рода из числа союзных Поттерам, Дамблдор уже успел оформить опеку на себя и отдал тебя в магловскую семью, — Сириус махнул рукой. — Как я уже говорил, отдал, в общем-то, не без причины, поскольку погромы и убийства продолжались еще несколько лет. А у маглов тебя искать не стал бы ни один мститель.

— Понятно. Сириус, стоит мне идти в Гриннготс или нет?

— Стоит, точно стоит, — ухмыльнулся Сириус. — Твои родители обладали немалыми средствами, так что в детском сейфе должно быть достаточно денег, чтобы ты без проблем прожил до совершеннолетия, а ты, к тому же, лишен был доступа к нему до одиннадцати лет. Ну и не забывай, у тебя есть крёстный отец, который не может толком использовать капитал предков, поскольку за его голову до сих пор назначена награда по всей Англии.

Блек расхохотался, но смех перешёл в рычание.

— Ладно, шутки в сторону, — успокоившись, продолжил он. — Тебе стоит поговорить с директором, чтобы он дал тебе сопровождающего до банка гоблинов. Кто-то нашептал министру магии, что я в Англии, и теперь в магическом Лондоне полно авроров.

Попрощавшись, Сириус исчез, а я открыл пухлый том с краткой историей войны с Темным лордом. Пусть и до предела политизированная, эта книга давала общее представление о взглядах и действиях Министерства в тот период.

— Что читаешь? — Я сразу услышал, как открылась дверь в общежитие, но не стал подавать виду, пока стук каблучков Гермионы не приблизился.

— Пытаюсь понять, почему у Вольдеморта было столько сторонников, — честно ответил я. — Вряд ли такое число сильных волшебников пошло за ним ради абстрактной идеи.

Несколько секунд Гермиона с удивлением рассматривала меня, потом уселась на подлокотник моего кресла.

— Ты изменился, — тихо сказала она, — раньше тебя не интересовала политика. Только квиддич, и немного учёба.

— Немного — это означает, «пока я стояла у тебя за плечом с занесенным над головой толстым учебником»? — ухмыльнулся я.

— Гарри! — негодующе воскликнула Гермиона.

— Да ладно тебе, — я примиряюще поднял руки. — Я уже понял, что в нашей тройке училась нормально только ты, а мы с Роном — из-под палки.

— Ну... — зарделась Гермиона, — ты учился гораздо лучше, чем Рон. И ты хотя бы что-то читал, особенно, когда стал участником турнира.

— Будем считать, что твои слова наконец-то подействовали, — я быстро ткнул её пальцем в бок, вызвав взвизгивание. Щекотки она, как я только что выяснил, боялась.

— Нет, ты точно не похож на себя! — Гермиона, вскочив, в шутку замахнулась на меня рукой. — Куда девался стеснительный юноша?

— Умер от Авады Темного лорда на кладбище, — совершенно серьезно ответил я, зная, что она не поверит.