Молчание

Печальный взгляд, который он устремил на нее, перед тем как мирно улегся на подушку с изображением Человека-паука и защитным ободком из мягких игрушек, должен был дать ей понять, что завтра его отец повезет их всех на пляж. Уж он-то не забудет!

Однажды, когда у Неда был трудный период, она рассказала ему об Ангеле, который записывает добрые дела и грехи каждого человека.

Карен увидела Тома. Он сидел под одной из классических арок беседки, похожий на статую в нише; его голова и плечи отчетливо вырисовывались на фоне сизого неба. Она чувствовала на себе его взгляд, поднимаясь по тропинке, ведущей от дома к Храму.

Она помахала ему рукой — и ужаснулась этому простому жесту.

Когда она подошла, Том поднялся, и его внушительная фигура, уменьшенная в силуэте, медленно отделилась от коромысла света.

— Я уж и не чаял тебя дождаться, — сказал он с улыбкой, спускаясь по ступеням ей навстречу с бокалами в руках. — Ну, как он?

— С нетерпением ждет завтрашнего дня. Ты не забыл?

Том поцеловал ее в лоб.

— Я постараюсь, радость моя. Эта канитель с Атлантой все никак не закончится. Я сказал ему, что сделаю все возможное.

— Мы все знаем, что это значит.

Она вошла первой и присела на одно из обитых ситцем плетеных ротанговых кресел. Внутри ротонда была белая, с аквамариновым куполом и четырьмя арками, открытыми морскому бризу. В центре, на выложенном плиткой полу, стоял каменный алтарь эпохи Возрождения, вывезенный «в спасательных целях» из разрушенной церкви в Виченце. После свадьбы Том подверг алтарь секуляризации (ради Карен), превратив его в бар с маленьким холодильником, установленным на месте дарохранительницы. В былые времена, когда на северном побережье в моду вошли садовые храмы, первый владелец имения обычно там медитировал или же, по слухам, устраивал сеансы, на которых пытался установить контакт с сыном, пропавшим без вести в результате несчастного случая на море.

— У тебя был тяжелый день? — спросила Карен; легкое эхо выдало вымученную непринужденность тона.

— Тебе же это совсем не интересно. — Том вытянулся на соседнем кресле. — Нью-Йорк скоро меня доконает… Должно быть, мне нужен отпуск. Как у Неда в других отношениях? Не было новых прорывов в достославной плотине докторессы Лии?

— Ради бога, Том!

— Думаешь, я не знаю, что происходит? — Он сидел, прикрыв глаза и сцепив руки на затылке. — Знаю, дорогая, знаю.

— Да? — У Карен заколотилось сердце. — Это ты о чем?

— Прежде всего о том, почему Нед перестал говорить. В последнее время мы ведь стараемся не обсуждать эту тему. Но я наконец понял, в чем причина.

Карен сделала глоток шампанского и тут же поставила бокал, опасаясь, как бы Том не заметил, что у нее дрожат руки.

— Сегодня утром на Мэдисон-авеню, когда я проходил мимо «Карлайла», меня вдруг осенило. Помнишь, как раньше ты постоянно твердила, что мы слишком мало времени проводим всей семьей? Что я весь ушел в работу? Что я не забочусь о Неде, потому что мне трудно принять его как родного сына?

— Давай не будем об этом.

Том наклонился к ней и положил ладонь на ее руку — так нежно, что она не смогла не посмотреть на него.

— Да нет, ты совершенно права.

Лицо его стало серьезным, беспокойный взгляд присмирел под глянцем искренности, усомниться в которой Карен себе не доверила.

— Он перестал говорить в знак протеста, — сказал Том, многозначительно понижая голос. — Мальчику не хватает внимания отца, и он замыкается в себе. Он видит, какую власть над нами дает ему его молчание, — мало того, ему это нравится. И толкает его на разные хитрости. Дальше — больше. Взять хотя бы «Мистера Мэна». Только это никакой не воображаемый друг. Это вполне реальное лицо.

— Не понимаю. И кто же? — У нее пересохло во рту.

— Существо из плоти и крови. — Том выжидал, пристально глядя на жену. — Разве это не очевидно?

В беседке что-то зашевелилось, и Карен догадалась, что под диваном лежит Брэкен.

— Ты смотришь прямо на него, детка.

На какое-то абсурдное мгновение ей показалось, что Том имеет в виду собаку.

— Да? — Она изобразила слабое подобие улыбки. — Я в этом не уверена.

— Он придумывает себе такого отца, каким хотел бы видеть меня. Я и есть его Мистер Мэн. По крайней мере, я хочу попытаться им стать.

Карен следовало бы почувствовать облегчение, но она даже не была уверена, что теперь уже не важно, насколько Том осведомлен. Она знала только одно: ей нельзя его жалеть.

— Боюсь, все гораздо сложнее.

Том потянулся за бутылкой шампанского и щедро наполнил оба бокала по второму разу. Ее обычной нормой был один бокал.

— Что ж, во всяком случае, я сделал кое-какие выводы. Нам всем — и тебе, и мне, и Неду — нужно сменить обстановку. Я решил взять пару месяцев отпуска. Так что после Дня труда[35] я становлюсь праздным человеком. Я подумал, что здорово было бы отправиться в путешествие — может, съездить в Европу.

Вот так номер! Это было так непохоже на того Тома, каким Карен его знала, что она растерялась, не понимая, как реагировать.

— А как же работа? Ты всегда говорил, что все развалится, если ты оставишь их хотя бы на один день.