Молчание ягнят

— Прекрасно. Тогда, разумеется, вы не против того, чтобы рассказать мне, что случилось после смерти вашего отца.

Старлинг опустила глаза на исцарапанную крышку школьной парты.

— Я не думаю, что вы отыщете ответ в ваших бумагах, Клэрис.

— Маме удавалось содержать нас всех вместе целых два года.

— Каким образом?

— Днем она работала горничной в мотеле, а по ночам — кухаркой в кафе.

— А потом?

— Меня отправили к двоюродной сестре матери. Она с мужем жила в Монтане.

— Только вас?

— Я была самая старшая.

— И город ничего не сделал для вашей семьи?

— Сделал. Чек на пятьсот долларов.

— Странно, что не было страховки. Клэрис, вы сказали, ваш отец задел бегунком затвора о дверь пикапа.

— Да.

— У него что, не было патрульной машины?

— Нет.

— Это было ночью?

— Да.

— У него не было пистолета?

— Нет.

— Клэрис, он работал ночью, ездил на пикапе, вооруженный только дробовиком… Скажите, а у него, случайно, не было на поясе табельных часов? Такой штуки, с которой надо подъезжать к определенным столбам в городе, где привинчены специальные ключи, и вставлять эти ключи в часы, чтобы отцы города знали, что вы не спите на дежурстве. Скажите, были у него эти часы, Клэрис?

— Да.

— Так он был ночным сторожем, правда, Клэрис? Не был он никаким начальником полиции. Я увижу, если вы солжете.

— В документах говорится — начальник ночной полиции.

— Что с ними случилось?

— Случилось? С чем?

— С табельными часами. Что случилось с ними после того, как застрелили вашего отца?

— Не помню.

— А если вспомните — скажете мне?

— Да. Постойте. Мэр приезжал в больницу и попросил маму вернуть часы и бляху. — Она и сама не знала, что помнит это. Мэр — в паршивом костюме и солдатских ботинках, купленных на распродаже. Дерьмец. — Quid pro quo, доктор Лектер.

— Вам не показалось на секундочку, что вы все это выдумали? Нет, если бы выдумали, вам не было бы так больно. Так мы говорили о транссексуалах. Вы сказали, что насилие и деструктивно-аберрантное поведение по статистике не являются типичными чертами транссексуалов. Верно. Помните, мы говорили с вами о том, что гнев представляется похотью, а волчанка — крапивницей? Билли не транссексуал, Клэрис, но он считает себя таковым, пытается им быть. Я полагаю, он уже много кем был.

— Вы сказали, это очень близко к пути, на котором мы его могли бы поймать.

— Существует три крупнейших центра, занимающихся хирургическим изменением пола: Университет Джонса Хопкинса, Университет штата Миннесота и Медицинский центр в Колумбусе. Я нисколько не удивился бы, узнав, что он подавал заявление об изменении пола в один из этих центров и получил отказ.

— На каком основании они могли бы отказать ему?

— Вы очень быстро реагируете, Клэрис. Первой причиной могла бы быть судимость. Это дисквалифицирует заявителя, если только совершенное им преступление не из разряда незначительных или имеющих отношение к проблеме изменения пола. Переодевание мужчины в женское или женщины в мужское платье на людях — что-нибудь в этом роде. Если он успешно скрыл судимость по серьезному поводу, тогда его имя может обнаружиться в реестре диагнозов.

— Каким образом?

— Вам нужно знать, каким образом, чтобы просеять эти списки, верно?

— Да.

— Почему бы вам не спросить об этом доктора Блума?

— Я предпочитаю спросить об этом вас.

— Что вы получите за это, Клэрис? Продвижение по службе и повышение зарплаты? А кто вы сейчас? Просто агент? Что сегодня получает мелкий агент?

— Постоянный пропуск в Контору, в частности. Как его имя может обнаружиться в реестре диагнозов?

— Как вам понравилась Монтана, Клэрис?

— Монтана? Очень.

— Как вам понравился муж двоюродной сестры вашей матери?

— Мы были очень разные.

— Какими они вам показались?

— Изможденными работой.

— У них были свои дети?

— Нет.

— Где вы жили?

— На ранчо.

— Овечьем ранчо?

— Там были и овцы, и лошади.

— Сколько вы там пробыли?

— Семь месяцев.

— Сколько лет вам было?

— Десять.

— Куда вы отправились оттуда?

— В лютеранский детский дом в Бозмене[51].

— Скажите мне правду.

— Я говорю вам правду.

— Вы только скачете вокруг правды. Если вы устали, мы поговорим ближе к концу недели. Мне и самому несколько наскучило все это. Или вы предпочитаете поговорить сейчас?

— Сейчас, доктор Лектер.

— Хорошо. Ребенка, девочку, отсылают прочь от матери на ранчо в Монтану. Овцы и лошади. Девочка скучает о матери, ей интересны животные… — Доктор Лектер развел ладони, приглашая Старлинг продолжить.

— Это было замечательно. У меня была собственная комната с индейским ковриком на полу. Мне позволили ездить на лошади, ее водили по двору под уздцы, а я ехала на ней — она не очень хорошо видела. Со всеми лошадьми там что-то было не в порядке. Хромые. Больные. Некоторые выросли с детьми, и они так, знаете, тихонько ржали мне вслед по утрам, когда я выбегала к школьному автобусу.

— А потом?