Молчание ягнят

– Прекрасно. Тогда, разумеется, вы не против того, чтобы рассказать мне, что случилось после смерти вашего отца.

Старлинг опустила глаза на исцарапанную крышку школьной парты.

– Я не думаю, что вы отыщете ответ в ваших бумагах, Клэрис.

– Маме удавалось содержать нас всех вместе целых два года.

– Каким образом?

– Днем она работала горничной в мотеле, а по ночам – кухаркой в кафе.

– А потом?

– Меня отправили к двоюродной сестре матери. Она с мужем жила в Монтане.

– Только вас?

– Я была самая старшая.

– И город ничего не сделал для вашей семьи?

– Сделал. Чек на пятьсот долларов.

– Странно, что не было страховки. Клэрис, вы сказали, ваш отец задел бегунком затвора о дверь пикапа.

– Да.

– У него что, не было патрульной машины?

– Нет.

– Это было ночью?

– Да.

– У него не было пистолета?

– Нет.

– Клэрис, он работал ночью, ездил на пикапе, вооруженный только дробовиком… Скажите, а у него, случайно, не было на поясе табельных часов? Такой штуки, с которой надо подъезжать к определенным столбам в городе, где привинчены специальные ключи, и вставлять эти ключи в часы, чтобы отцы города знали, что вы не спите на дежурстве. Скажите, были у него эти часы, Клэрис?

– Да.

– Так он был ночным сторожем, правда, Клэрис? Не был он никаким начальником полиции. Я увижу, если вы солжете.

– В документах говорится – начальник ночной полиции.

– Что с ними случилось?

– Случилось? С чем?

– С табельными часами. Что случилось с ними после того, как застрелили вашего отца?

– Не помню.

– А если вспомните – скажете мне?

– Да. Постойте. Мэр приезжал в больницу и попросил маму вернуть часы и бляху. – Она и сама не знала, что помнит это. Мэр – в паршивом костюме и солдатских ботинках, купленных на распродаже. Дерьмец. – Quid pro quo, доктор Лектер.

– Вам не показалось на секундочку, что вы все это выдумали? Нет, если бы выдумали, вам не было бы так больно. Так мы говорили о транссексуалах. Вы сказали, что насилие и деструктивно-аберрантное поведение по статистике не являются типичными чертами транссексуалов. Верно. Помните, мы говорили с вами о том, что гнев представляется похотью, а волчанка – крапивницей? Билли не транссексуал, Клэрис, но он считает себя таковым, пытается им быть. Я полагаю, он уже много кем был.

– Вы сказали, это очень близко к пути, на котором мы его могли бы поймать.

– Существует три крупнейших центра, занимающихся хирургическим изменением пола: Университет Джонса Хопкинса, Университет штата Миннесота и Медицинский центр в Колумбусе. Я нисколько не удивился бы, узнав, что он подавал заявление об изменении пола в один из этих центров и получил отказ.

– На каком основании они могли бы отказать ему?

– Вы очень быстро реагируете, Клэрис. Первой причиной могла бы быть судимость. Это дисквалифицирует заявителя, если только совершенное им преступление не из разряда незначительных или имеющих отношение к проблеме изменения пола. Переодевание мужчины в женское или женщины в мужское платье на людях – что-нибудь в этом роде. Если он успешно скрыл судимость по серьезному поводу, тогда его имя может обнаружиться в реестре диагнозов.

– Каким образом?

– Вам нужно знать, каким образом, чтобы просеять эти списки, верно?

– Да.

– Почему бы вам не спросить об этом доктора Блума?

– Я предпочитаю спросить об этом вас.

– Что вы получите за это, Клэрис? Продвижение по службе и повышение зарплаты? А кто вы сейчас? Просто агент? Что сегодня получает мелкий агент?

– Постоянный пропуск в Контору, в частности. Как его имя может обнаружиться в реестре диагнозов?

– Как вам понравилась Монтана, Клэрис?

– Монтана? Очень.

– Как вам понравился муж двоюродной сестры вашей матери?

– Мы были очень разные.

– Какими они вам показались?

– Изможденными работой.

– У них были свои дети?

– Нет.

– Где вы жили?

– На ранчо.

– Овечьем ранчо?

– Там были и овцы, и лошади.

– Сколько вы там пробыли?

– Семь месяцев.

– Сколько лет вам было?

– Десять.

– Куда вы отправились оттуда?

– В лютеранский детский дом в Бозмене[43].

– Скажите мне правду.

– Я говорю вам правду.

– Вы только скачете вокруг правды. Если вы устали, мы поговорим ближе к концу недели. Мне и самому несколько наскучило все это. Или вы предпочитаете поговорить сейчас?

– Сейчас, доктор Лектер.

– Хорошо. Ребенка, девочку, отсылают прочь от матери на ранчо в Монтану. Овцы и лошади. Девочка скучает о матери, ей интересны животные… – Доктор Лектер развел ладони, приглашая Старлинг продолжить.

– Это было замечательно. У меня была собственная комната с индейским ковриком на полу. Мне позволили ездить на лошади, ее водили по двору под уздцы, а я ехала на ней – она не очень хорошо видела. Со всеми лошадьми там что-то было не в порядке. Хромые. Больные. Некоторые выросли с детьми, и они так, знаете, тихонько ржали мне вслед по утрам, когда я выбегала к школьному автобусу.

– А потом?