Молчание идола. Сага заброшенных храмов

Уиллоби кивнул, не стесняясь разглядывая стоящего перед ним человека. Гордон был не массивным, а необыкновенно плотным, с квадратными плечами и крепкой грудью, выдававшими недюжинную силу. От Уиллоби не ускользнули черные рукоятки огромных пистолетов, что висели на бедрах Гордона, и рукоятка ножа за голенищем левого сапога. На грубом загорелом лице американца он тщетно пытался увидеть следы усталости и упадка духа. Однако черные глаза Гордона горели таким огнем, какого Уиллоби никогда не видел у представителей так называемых цивилизованных рас.

Нет, этого человека нельзя назвать выродком, участие в туземных потасовках ни в коей мере не сказалось на нем, при всем желании в нем невозможно было обнаружить ни малейших признаков отличия от цивилизованного человека. Скорее всего, это просто-напросто стремление примитивной натуры к своему естественному окружению. Уиллоби думал, что человек, которого он видит перед собой, выглядит, должно быть, в точности так, как выглядели неукротимые дикие англо-саксы каких-нибудь десять тысяч лет назад.

— Я Уиллоби,— сказал он.— Рад, что вы соизволили встретиться со мной. Может быть, сядем в тени?

— Нет. Нам не понадобится много времени. Мне передали, что вы в Газраэле и пытаетесь связаться со мной. Я послал вам с таджикским торговцем свой ответ. Вы его получили, иначе мы бы с вами не разговаривали. Скажите мне все, что хотите, а я вам отвечу.

Заготовленные дипломатические трюки здесь не пройдут, думал Уиллоби. Этот человек не был тупицей, всеми своими успехами обязанным одной лишь силе, не был он и лживым, корыстным, блефующим авантюристом от политики. Такого нельзя ни подкупить, ни испугать. Он был реальным, живым и опасным, как пантера, хотя лично за себя Уиллоби не боялся.

— Ладно, Гордон,— добродушно ответил он.— Мое слово будет коротким. Я здесь по требованию эмира и раджи. Я приехал в Форт Газраэль, чтобы попытаться увидеться с вами. Мне помог мой спутник Сулейман. В Газраэле меня встретил эскорт из оракзаев, чтобы провести в Хорук, но, получив ваше письмо, я понял, что ехать в Хорук бессмысленно. Оракзаи ждут у входа в ущелье, чтобы отвести меня обратно в Газраэль, когда моя миссия будет закончена. Я говорил с Афдал-ханом лишь раз, в Газраэле. Он готов заключить мир. Ведь именно по его просьбе эмир послал меня сюда, чтобы я положил конец вашей давней вражде.

— А вот это эмира не касается,— отрезал Гордон. — С каких это пор он вмешивается в отношения между племенами?

— В данном случае к нему обратились обе стороны,— ответил Уиллоби.— Вражда касается его лично. Излишне напоминать, что основной караванный путь из Персии проходит через его владения, а с тех пор, как разгорелась эта вражда, караваны избегают эту дорогу и идут через Туркестан. Теперь торговые пути, проходившие через Кабул и приносившие эмиру солидные доходы, закрыты.

— И он связался с русскими, чтобы получить их назад,— безрадостно произнес Гордон.— Эмир пытался сохранить это в тайне, потому что на троне его держат только английские пушки. Русские предлагают ему много соблазнительного, но он играет с огнем, а британцы боятся, что он опалит себе пальцы… И им тоже!

* * *

Уиллоби заморгал. Мог ли он предполагать, что Гордон не хуже него знает афганскую политику?

— Но Афдал-хан ясно дал понять и эмиру, и мне, что хочет положить конец этой вражде,— продолжал Уиллоби.— Он клянется, что все это время только оборонялся. Если вы не согласитесь хотя бы на перемирие, эмир начнет действовать сам. Стоит мне вернуться в Кабул и сообщить ему, что вы отказываетесь подчиниться воле третейского судьи, он объявит вас вне закона, и любой головорез сможет поточить нож о вашу голову. Будьте же благоразумны, старина. Несомненно, вы собираетесь напасть на Афдал-хана. Но вы уже причинили достаточно вреда. Забудьте о том, что произошло…

— Забыть?!

Уиллоби невольно сделал шаг назад, увидев, что зрачки у Гордона сузились, как у разъяренного леопарда.

— Забыть?! — прорычал американец.— Вы призываете меня забыть о пролитой крови моих друзей? Вы знаете мнение только одной стороны. Мне совершенно наплевать, что вы думаете, но сейчас вы услышите, что думаю я. У Афдал-хана есть друзья при дворе. У меня их нет. Да мне они и не нужны.

«Выходит, этот дикий вождь может бросить вызов в лицо королевскому эмиссару»,— подумал Уиллоби, завороженный игрой страстей на смуглом лице Эль Борака.