Молчащие псы

Вильчиньский – Наталья Репнина:

Эта любовь изменила его, сыграв в его душе роль песчинки в раковине-жемчужнице, но это вовсе не значит, что он утратил возможность при необходимости быть волком, превратившись в гнусного пуделя – сами проверьте, насколько тверды истинные жемчужины, как режет глаза блеск перламутровой накладки на рукоятке стилета. Она же была одной из тех неожиданных волн, что придают инструменту надлежащий тон.

Вильчиньский – Изабелла Чарторыйская:

В 1806 году, через сорок лет после из романа, за неделю перед своей смертью - Вильчиньский встречает свою первую любовь, княгиню Изабеллу:

...Самым ужасным было то, что она оделась, словно юная девушка. Искусственные цвета на лице будили жалость. Обнаженные плечи поглощали беленькую пудру в углубления сморщенной кожи и казались плохо надутыми костями, которые солнце излишне высушило. Спина стонала в зажиме корсета (под ней была палатка платья, над ней – смятая шея), с другой же стороны – приподнятый бюст с синими жилками, которых не закрывал веер, мечущийся то в одну, то в другую сторону. С изумлением глядел он на огрубевшие в суставах пальцы, на обвисшие мешки под подбородком и ушами, на щеки с массой мушек и краснеющий нос, на подведенные краской брови, на лоб, на котором следы оспы, ранее совершенно не имеющие значения, теперь буквально вопили об уродстве. Лишь в глазах этой женщины осталось нечто от затаенной прелести молодости. Слушая ее голос, он чувствовал себя в замешательстве, его пронзало чувство пустоты,ледовый холод и печаль, что время все сильнее расцарапывает воспоминания, чем следовало бы, и что даже этого ему не пощадили.

Она что-то говорила, а он молчал; все время глядя на ее лицо, и ему казалось, что где-то уже видел множество подобных лиц. То были лица путешествующих в дилижансе, которые на месте так долго, как длится путешествие, а потом исчезают из жизни. Все было чужим: лоб, волосы, выражение губ. А когда-то говорила, что сильно любит его...

"Лет проходящих поток все уносит,

Сердце когда-то тоже умирает.

С безразличием проходишь мимо врага,

Ты же перестаешь желать, узнавать.

Встретишь ту, которую любил когда-то,

И не скажешь ей ни слова..."

(Атанас Далчев, "Сердце когда-то тоже умирает").

Смерть Вильчиньского:

Лицо его после смерти было красивым, как при жизни, вот только совершенно иное: деликатное, с выражением спокойной радости, какого никто и никогда у него не видел, а руки маленькие – словно у женщины, так что казалось просто невероятным, что эти алебастровые ладони могли раздавливать с силой железных клещей.

ОКОНЧАНИЕ:

"Пора писать завещание.

Выбираю откровенных людей

Что идут потоком против течения

И всякий рассвет

Под водопадом у скал

Забрасывают удочку в поток

Возле мокрого камня.

Они, заявляю, наследуют

Гордость мою, поскольку сами

Из народа, которого никто

Не соблазнил, ни Дело, ни Правительство.

Не из рабов оплеванных,

Ни из плюющих тиранов (...)

Я оставляю веру и гордость

Чистым сердцем и храбрым юношам.

Пускай идут по горным склонам

И когда мир растрескивается

Забрасывают удочку у скал.

Я сам был из того же металла

Пока не сломало меня кресло

И подчеркнутый шрифт.

(...) если должно меня

Встретить, зло какое –

Смерть друзей и смерть

Всякого благодарного взгляда

Из-за которого у меня запирало дух –

Они будто облака на небе

Когда бледнеет горизонт.

Или словно сонный птицы крик

Там, где становится все темнее".

(Уильям Батлер Йейтс, "Башня")