Моление улиток

Но вечером рассудок засыпал…

А утром всё легко сводилось в шутку.

Он заводился иногда, кричал:

«Здесь норовит тебя обставить каждый!»

Дрожали руки… я пролИла чай…

Подумала: «Бог даст, поймёт однажды…»

Я знаю. Знаю… за свои грехи

Я заслужила жизнь и ту… и эту…

Тайком на кухне пишутся стихи,

Накрытые вчерашнею газетой.

Мы были не расписаны – семья…

Ответственность… забота, – что вы! – дети…

Он был большим ребёнком для меня,

Я ж всем старалась стать ему на свете.

…

Нам повезло: мы умерли вдвоём…

Машина… 150… нетрезвый встречный…

Я – с заднего сиденья, он – с рулём,

И каждый – с тем, как думал… взмыли в вечность.

Наш Бог – Любовь! Врата… Стоим вдвоём…

Его как-будто что-то не пускает…

Я говорю ему «не бойся…» и «идём…

Отмоем землю с душ… невиданным дождём!»

Стоит. Молчит. Руки моей не отпускает…

Цикл «Бесконечность возможных начал»

* * *

Настанут времена, когда мы дострадаем,

Просохнет на щеке слезы последней путь,

И птица запоёт о дне, что ожидаем,

И светом неземным проступит жизни суть.

Ну а пока глаза твои полны слезами,

И не настал тот день победного конца,

Взгляни на небеса, плывущие над нами

И ждущие любви, исполнившей сердца.

Сиянье звёзд, как боль, пронзает мирозданье,

Забытым языком беседуя с тобой,

Взгляни на небеса, небесное созданье

И заново пойми пути любви земной.

Коротких вечеров солёная прохлада

Не достигает душ, горящих в глубине.

Взгляни на небеса, любви моей отрада,

И не печалься зря об уходящем дне.

* * *

О, дней моих немыслимый дневник!

Чтоб жизнь зазря не растерять в нигде,

Пишу слова на медленной воде, -

Обрыв – мой храм, река – мой духовник, -

Текущей вдаль серебряной воде…

Травинки доброты несёт поток,

Перо заботы не коснётся дна,

И лепестки любви – таков наш Бог –

Не оборвёт надломленный цветок,

Курящегося не угасит льна…

А все, рождённые из гордости земной

Обидные и горькие слова,

Камнями опускаются на дно,

Корягами цепляют острова,

Таков наш чёрт – ему не всё равно…

Естественных законов оборот

Нагляден и понятен, хоть и строг,

А в небе улыбнётся и кивнёт

Людей свободой наделивший Бог,

Глядящий сверху на души росток…

* * *

Окутывает сладкозвучьем многоголосый хор сверчков,

От шерстяной угрюмой тучи осталось несколько клочков,

Земля гудит неявной дрожью на первобытной частоте,

На горизонте осторожно прижались башни к темноте.

Прохладные сгустились звуки, молитву полумрак творит,

Дома подняли к небу руки, держа лампады-фонари,

Дрожь проникает в поры тела, её почти что не унять…

И этот миг окаменелый мне ни запомнить, ни понять.

* * *

Стихи, как дыханье: похожи, но неодинаковы,

Один за другим из невидимых сердца рождаются,

Ложатся под ноги, как сон патриарха Иакова,

А некто, внимая, на миг над земным поднимается.

Откуда в душе моей грешной такое старание? –

На каждой ступени становится ярче сияние,

Трепещет, как птица, внимая чужому страданию

И плавится сердце, и льётся ручьём покаяние.

В косицу свиваются строки сердечными нитями,

Узорную ткань ожиданья под ноги стелящие,

Ведущую к горней, незримой, но светлой обители,

Где бьются сердца, а слова, как стихи – настоящие.

* * *

Далёкий лай собак, густые тени,

Безоблачного неба простота.

Просёлочных дорог хитросплетенье.

И лёгкий холодок

Нательного креста…

* * *

Собачий лай многоголосым эхом

Увяз в лесу…

Усы покрылись инеем – потеха!

Ведро несу.

И солнца лик трепещет, отражаясь

В парной воде…

Потом – стою подолгу, поражаясь

Нездешней нежности,

Разбрызганной везде!

* * *

Бог создал мотылька

Летящего на свет

Горящего огня

И плоскость потолка,

Чтоб удержать от бед,

А значит – для меня.

Бог создал по росе

Во весь немой опор

Бегущего коня,

Чтобы воспрянул взор

Идущего к Нему,

А значит – для меня.

Бог создал град и гром,

Громаду из грозы,

Ползущую гремя,

Чтоб чувствовать Закон,

Знать время для слезы,

А значит – для меня.

Ромашки-васильки…

На каждой высоте

Качаются, звеня,

Чтоб плакать от тоски

Томясь по красоте,

А значит – для меня.

И бледный диск луны,

И солнечный рассвет,

И честность красок дня…

Чтоб прекратились сны

Родившегося в свет…

А значит… для меня!

* * *

Звёздным светом, как пылью снежной

День пропитан почти насквозь.

В эти поры мирами между

Молоко любви пролилось

И застыло, как взгляд на закате,

Белым грунтом легло на холсты,

Как простая льняная скатерть,

На которой стоят цветы…

Это стихотворение было написано в Русском музее. Я брёл себе из зала в зал, и вдруг моё внимание буквально захватили две картины, висящие рядом, абсолютно разные, даже по жанру.

Одна из них была натюрмортом, а вторая – пейзажем… я почувствовал странную неведомую силу, льющуюся из них. Сами эти картины были словно два окна в единое пространство за ними, взаимосвязанное, живое, настоящее. Я замер, буквально, застыл. Стою и пытаюсь понять, что же это за колдовство такое повсюду разлито…