Михаил Барро

Мольер. Его жизнь и литературная деятельность

Биографический очерк М. В. Барро

С портретом Мольера, гравированным в Лейпциге Геданом

Предисловие

Когда, после долгого перерыва, опять возник интерес к личности Мольера, его биографы натолкнулись на такие же трудности, как и биографы Шекспира. Они встречали то же отсутствие положительных данных, а взамен их груду легенд, взаимно уничтожающих друг друга рассказов, и еще чаще – целые периоды жизни великого человека, окутанные, по избитому выражению, непроглядным мраком неизвестности. Лишь величие писателя, сказывавшееся в каждой строке, оставленной им потомству, ободряло исследователей. Мы говорим о сочинениях Мольера; что же касается переписки, то от этого драгоценного для биографа материала до нас не дошло ничего. Тою же скудостью сведений веет и от свидетельств современников автора «Мизантропа».

Только спустя тридцать два года после смерти Мольера появилась его первая биография. Это было в 1705 году. В качестве биографа Мольера выступил тогда некто Гримаре, совершенно неизвестная личность, лишенная даже любви к истине, не говоря уже о стиле и вкусе, один из тех второстепенных тружеников, которые, по выражению Базена, берутся за все и портят все, за что берутся. Подобным же образом аттестовал биографию Гримаре и современник, близкий друг Мольера, Буало: Гримаре ничего не знает о жизни Мольера, он во всем ошибается, он не знает даже того, что известно всем. Так оценивал Буало труд первого биографа Мольера, но сам не сделал ничего для сохранения потомству точных сведений о своем знаменитом друге; по другим данным, он хотел сделать, но встретил препятствие со стороны цензуры… Смерть косила между тем ближайших свидетелей жизни Мольера, и биографический апокриф Гримаре получал характер достоверного источника. Он выдержал несколько изданий, подвергся переделкам и, по-видимому, навсегда засорил дорогу более добросовестным исследователям.

Новая эпоха в изучении Мольера начинается с 1825 года. Благодаря трудам Беффара, Эйдора Сулье, Ташеро, Базена, Луазлера и многих других биографический мрак, сгущенный стараниями Гримаре и его компиляторов, постепенно начал рассеиваться, и образ великого комика явился наконец потомству во всей своей красноречивой яркости. Интерес произведений Мольера удвоился интересом его биографии. Темных мест в этой биографии осталось немало и до настоящего времени, и только новые принципы исследования уменьшили их значимость. Еще Лагранж, сотрудник Мольера по театру, первый издатель его сочинений (1682 г.) и летописец его труппы, указывал на то, что Мольер в своих произведениях часто рисует самого себя или своих современников и близких. Недостаток положительных данных об авторе «Мизантропа» заставил исследователей жизни и сочинений Мольера с особенным жаром наброситься на этот новый путь изучения его личности.

Едва ли не этим путем добыты самые яркие черты для характеристики Мольера… Писатель XVII века, по этим данным, он высоко поднимался над своими самыми благородными современниками и далеко оставлял их за собою. Вот почему и теперь, через двести с лишним лет после смерти Мольера, в его произведениях звучит для нас самый жгучий вопрос современной жизни, вопрос о свободе личности. Мольер, хотя он и не лирик, но больше чем кто-либо другой имел бы право сказать о своей деятельности:

И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,Что в мой жестокий век восславил я свободу…

Правда, он нигде не говорит прямо об этой свободе, но писатель, наносивший жестокие удары лицемерам, устами Сганареля осудивший Дон-Жуана, был первым вестником великого движения XVIII века… Его Альцест томится в тщетных поисках места, «где можно честным быть свободно» (пер. В. Курочкина). Для этого мизантропа честный человек – человек свободный и от вольных, и от невольных сделок с совестью. Он считает своим правом называть белое белым, черное черным… Пока не иссякнут такие благородные стремления, произведения Мольера не умрут.

Глава I. Детство и годы учения