Молитва по ассасину

Ангелина присела на скамейку рядом с огромной строительной площадкой. Стальной каркас поднялся уже на шесть этажей и не думал останавливаться. Воздух содрогался от ударов копра. Мимо с грохотом проезжали самосвалы и бетономешалки. Громко перекрикивались строители. Разговор с Кэтрин никто не мог подслушать хотя бы из-за адского шума. Высокий мужчина на втором этаже снял каску и вытер пот со лба. Ветер тронул его красивую рыжую шевелюру. Демонстрируя рельефные мышцы рук, строитель с удвоенной силой замолотил огромной кувалдой по стальной балке. В воздух поднялась туча пыли. Белые и серые соринки оседали на черную чадру Ангелины, но она даже не попыталась их смахнуть.

— Рыжебородый догадывается, почему Сара ушла из дома?

— Не знаю.

— А что ты сама думаешь? Женщина, ты делишь с ним дом уже двадцать лет.

— Зато он не делится со мной своими мыслями. Ни со мной, ни с кем-либо другим, — проворчала Ангелина, обиженная тоном Кэтрин. Прошло столько времени, а она по-прежнему считает себя хозяйкой. Каждому свое место.

— Прости меня. Я так страдаю из-за того, что не могу быть рядом. Я не имела права просить тебя стать моими глазами и ушами. Извини.

Ангелина выждала несколько секунд.

— Я знаю только, что Рыжебородый чем-то озабочен. Вчера вечером он пять раз пытался зачерпнуть ложкой суп в тарелке, прежде чем понял, что она пуста. Его, конечно, беспокоит Сара, но дело не только в этом. Он нездоров, Кэтрин. И я не знаю, что с ним происходит.

— С ним происходит то же самое, что и с нами. Он стареет.

Ангелина качнула четками.

— Я по-прежнему считаю, что о своих подозрениях ты должна была рассказать Рыжебородому, а не Саре.

— Это не просто подозрения.

— Тем более ты должна была обратиться за помощью именно к нему. Сара всего лишь дитя.

— Ты растила ее. И поэтому всегда будешь считать маленькой девочкой. У меня такой привилегии нет. — В ее голосе появились нотки осуждения. — Сара — дочь Джеймса Дугана. Пусть она молода, но сделает все, что необходимо.

— У Рыжебородого больше возможностей. Я только хочу сказать, что, если бы ты обратилась к нему, он давно бы докопался до истины.

— Напротив. Он бы закопал истину еще глубже и заявил, что выполняет свой долг. Он по-прежнему верит в мечту о чистом исламском государстве.

— Я тоже верю.

— Ты не обязана мне помогать, — произнесла после длинной паузы Кэтрин.

Ангелина перебирала четки. Все быстрее и быстрее. Щелк-щелк-щелк.

— Разве я могу отказать тебе в помощи?

Вздох Кэтрин прозвучал громко и отчетливо. Ангелина даже непроизвольно оглянулась, ожидая увидеть ее рядом.

— Кэтрин, будь осторожна. Этот ибн-Азиз настоящее исчадие ада. Монастырь в Портленде… я уверена, что этот поджог не был последним. Нас ждут ужасные времена.

— Не в первый раз.

— Раньше все было иначе. Я никогда не видела Рыжебородого таким встревоженным.

— Ладно… Значит, будем молиться друг за друга. — Тон Кэтрин сделался игривым, словно у молодой девушки, впервые выехавшей в свет. — Если две такие сильные и пылкие женщины станут надоедать Господу своими просьбами, он наверняка не сможет устоять.

Ветер гнал по тротуару сухие листья, поднимая клубы пыли. Ангелина хорошо помнила, как Кэтрин элегантно вела себя на приемах, организованных в честь нового директора службы государственной безопасности и его очаровательной супруги. Только-только созданная республика питала искренние надежды на восстановление мира и всеобщей терпимости. Кэтрин танцевала с президентом, очаровывая его изяществом и женственностью, открытостью и остроумием. Многие политики нового режима чувствовали себя оскорбленными недостатком почтительности с ее стороны, высказывали сомнения в искренности ее обращения в истинную веру. Но президент их не слушал, наповал сраженный красотой Кэтрин. И умом ее мужа. Джеймса Дугана все считали защитником нации. Он мог быть безжалостным, если того требовали обстоятельства, и проявлять милосердие даже не перед объективами телекамер. Они являли собой воистину золотую пару. Надежду на светлое исламское будущее.