Молитвы Розы

Семен за все три дня похорон и после ни сказал ни слово жене, кроме звуков хмыканья. Во двор Роза уже идет сама без помощи. Панихидный стол уже накрыт в маленькой комнате их дома. В той самой, где они едят, готовят, где спят Василий и Фиала. Лиза первый раз побывав за восемь лет брака ее неродной сестры ужасается от обстановки. Черные от дыма стены, прогнивший пол вызывает в ней брезгливость. Ей хочется скорее покинуть это прискорбное место. Она видит, как Семен остался с мужиками на улице, а Роза совсем одна пошла в комнату горевать, она направляется в след за ней. Роза садиться на край кровати, снимая с плеч накидку. Лиза оглядывается в комнате. Здесь нет следов от дыма на стенах и на потолке. На полу ковер, старый, но прогнившего пола не видно. Ее взгляд останавливается на детской колыбели, который еще стоит накрытый широкой марлей. Со злобой Лиза снимая с себя тяжёлое пальто, бросается в угол комнаты хватает марлю, отбрасывает. Она замирает с леденящим взглядом, на маленькой постельке остался след маленького тело. Вмятина на матрасе, заботливо сшитое и вышитое руками Розы, кажется, даже сохранил тепло. За спиной Лизы, Роза наблюдает за этим, падает на кровать и кричит так, что ни разу не кричала за все эти дни. Что делать Лизе, выбросить на улицу колыбельную или утешать Розу? Какой толк утешать осиротевшую мать перед пустой колыбельной. Холодно и без сцен, Лиза хватает тяжелую колыбель с пола, поднимает через себя, идет к выходу. Открыв дверь она видит обернувшиеся, замершие лица, которые ждут чего-то. Георгий бросается на встречу Лизе, без слов понимая что надо делать, хватает с рук колыбель и бежит куда глаза глядят.

Стой куда несешь? – в след Василий бежит с криками.

Сожгу к чертям Вася не смей мешать. – Георгий широко шагая идет к курятнику по грязи.

Да что на тебя нашло, погорюет и пройдет, оставь люльку. Еще родит, куда мы того положим. – Фиала догоняла мужа.

В гроб положите, вы же знаете уже как. Ребенка загубили, ребенка загубили. – Георгий хрипит от злости, меняет направление и идет на право к забору, бросает колыбель всей силой на край забора из речных камней. Та разлетается в боковых прутьях и оказывается в мокрой траве.

Что ты натворил Георгий а, мы разве в твоем доме такое себе позволяем? Чужое имущество ломать, надо же такое. – Фиала и Василий перебивая друг друга ругаются на Георгия, только уже в след.

С порога смотрит Семен, не вмешивается, но внутри все горит. Семен был привязан к девочке. Он боялся показывать свою любовь к ней. «Не зачем с детьми возиться Сема, вырастут плаксами, оставь ее». Говорила Фиала замечая, как сын таял от смеха долгожданного ребенка. «Ну вот дочку родила, моя Фиала мне троих сыновей подарила, от глянь Роза, учись, как надо. Спроси у свекрови-то как надо. Та, от баб толку нет, мужиков надо побольше». Так он все свободное время избегал Лиду, только по ночам, когда вставал в туалет, или по работе раньше всех, он глядел на Лиду, замирал, иногда подносил указательный палец к носику и проверял дыхание, а потом облегченно выдыхал. «успею еще повозиться с ней, пусть пока растёт». Не успел Семен, возиться с повзрослевшей Лидой ему не суждено.

Стоя на пороге, наблюдая за отцом, матерью и тестем, Семен чувствует вины за смерть ребенка, за то, что не разрешил Розе отвезти ребенка к доктору. Он также чувствует вину за то, что сам не успел вынести и спрятать колыбель, чтобы Роза не видела. Остатки люльки уже вдвоем несут Фиала и Василий к дому. Одноэтажное, деревянное строение, так не уместно стоит в дождливом городе с сырым ползучим грунтом слегка перекосившаяся в бок на деревянных сваях. Василий достает ключ свешанный с ремня на длинной веревке, открывает замок на маленькой двери подвала, достает ключ из замка, спускается по ступенькам и забирает у жены раненую люльку. Этого Семен уже не видит, т к происходящее за домом, вообще никому не видно. Укромный вход в подвал специальная задумка Василия, он раньше там прятал запрещенные в СССР предметы, о наличие тайного подвала вообще знали не многие. Столько всего повидал забор из речных камней перекрывая тыл дома, если бы смог он заговорить, не успел бы рассказать. В подвал не проводили свет, там даже лампы не было, хозяин по памяти все находит на ощупь. И по этой причине Семен туда не ходил никогда, кроме детских лет, по зову любопытство. Даже в редкие случаи, когда в отсутствие хозяина в доме Фиала просила сына что-то притащить, он отказывался напрочь идти в темный подвал. Парой детские страхи всю жизнь не отпускают.

Вечером, когда народ разошёлся, Роза сутулая садиться на стул в углу комнаты и наблюдает за Семеном, тот готовится ко сну. В горестную минуту, ей показалось, что может сказать все что ей вздумается.

У Лизы бы такого не случилось. Она бы не позволила ребенку умереть от поноса. Не послушала бы никого, повела бы к доктору, жива бы была.

Семен каменеет от злости этим обвинением.