Молли

Я и представить себе не могла, что она захочет со мной соперничать. Ведь она провела со мной множество часов в темной комнате – проявляла свои снимки, а я рассказывала нескончаемые истории о своих триумфах и трагедиях. А потом, когда мне уже было шестнадцать, я однажды расплакалась из-за того, что все мои подруги купили себе для рождественского бала модные туфли на платформе, и тогда мама поехала со мной в Чикаго, и мы нашли элегантнейшие туфельки с атласными кружевными лентами, которые, обвивались вокруг моих лодыжек и делали меня зрительно ниже.

Я все еще ненавидела судьбу за то, что она наградила меня этим проклятым ростом (несмотря на все мои успехи на баскетбольном поле, я бы отдала все на свете, чтобы взглянуть снизу в глаза Бобби Бейкера), но я и представить себе не могла, что мать Молли смотрела на свою дочь как на соперницу, как на угрозу. Я проклинала себя за то, что не рассказала своей маме о поступке миссис Лиддел, когда Молли испортила утюгом ее платье – как она тогда поступила с нарядами дочери. И я была просто убита, когда мать ходила ко мне в больницу в юбке, длинной и бесформенной, словно у монахини с расплывшейся талией – в особенности когда молодой врач, который вполне мог бы стать дублером Грегори Пека, однажды зашел в палату поговорить с ней о чем-то.

Так что, если сравнивать наши с Молли жизни, то моя казалась очень ровной и благоразумной. И я завидовала Молли, завидовала ее беззаботности.

Пятница, 7 июля 1947 года

Дневник!

Я каталась на каноэ по речным порогам с Крисси! C'est marveilleux, n'est pas![4] В нашем домике только мы с ней оказались такими смелыми!

Потом мы попрактиковались в плавании на спокойной воде и вниз по течению, где вода такая неподвижная, что в ней можно увидеть небо. Я чувствовала себя стремительной и легкой, как угорь. И мокрой, мокрой! Мокрой, будто никогда и не жила на земле. В прошлом году в школе мы читали, что индейцы верят в реинкарнацию. Может быть, в прошлой жизни я была угрем? Угорь. Морской котик. Я чувствую, что это вполне возможно!

У меня в ушах до сих пор полно воды, и когда я трясу головой, она плещется там.

Ужас как хочется спать! Спокойной ночи, дорогой дневник!

Вторник, 15 июля 1947 года

Крисси научила меня самым нечестивым словам из любимого маминого гимна – «Я погрязла во грехе – но джин поднял меня!»

Крисси говорит, что джин с тоником лучше всего. Она попробовала спрятать бутылку в своей кровати, но отец нашел ее, так что мы по-прежнему трезвенькие, о-ля-ля!

Зато мы можем ходить на каноэ через пороги и через дамбы, и Крисси обещала взять меня с собой в какое-то сногсшибательное приключение! Но она говорит, что сначала нам нужно раздобыть какую-нибудь выпивку.

Не могу дождаться!

Суббота, 19 июля 1947 года

Сегодня в лагере костер. Песни были такие занудные!

Дик сегодня прислал мне коробку шоколада. «Только не говори маме», – пишет он. Как будто я что-нибудь говорю маме!

Я слопала весь шоколад после обеда. Сладости для сладенькой! Сегодня у Молли будет болеть животик! Но она все равно довольна.