Молния

– Вы скажете им, что, когда вы с Дэнни обогнули подножие горы и стали подниматься по склону, на дороге были три автомобиля: джип, припаркованный у снежного бруствера, «понтиак» – на встречной полосе, то есть там, где сейчас, и еще одна машина, остановившаяся на левой обочине. В машине сидели… четверо мужчин, двое вооруженных. Похоже, мужчины заставили джип съехать на обочину. Ну а вы с Дэнни просто оказались не в том месте и не в то время. Они наставили на вас автомат, велели всем троим выйти из машины. Краем уха вы услышали, что они что-то там говорили о кокаине или о каких-то наркотиках, вы точно не знаете, но они из-за этого поругались, и вообще, они, похоже, охотились за мужчиной из джипа…

– Да откуда тут могут взяться наркодилеры? – презрительно фыркнула Лора.

– У них здесь могут быть нарколаборатории. Хижины в горах, где они производят ангельскую пыль, например. Послушайте, если ваш рассказ будет более-менее правдоподобным, полицейские наверняка купятся. Реальная история выглядит совершенно дико, поэтому на нее рассчитывать не приходится. Итак, вы расскажете им, что Робертсоны спускались с горы на своем грузовике, хотя, конечно, их фамилии вы не знаете, но дорога оказалась заблокирована всеми этими машинами, а когда Робертсон ударил по тормозам, грузовик занесло…

– У вас есть акцент, – сердито сказала Лора. – Едва заметный, но я его слышу. Откуда вы явились?

– Расскажу об этом через несколько дней. – Штефан обеспокоенно посмотрел на заснеженную дорогу. – Непременно расскажу, но сейчас вы должны обещать мне, что поработаете над нашей легендой, приукрасите ее по мере возможностей и не станете говорить им правду.

– А разве у меня есть выбор?

– Нет. – Хорошо, что она наконец-то поняла, что попала в затруднительное положение.

Лора еще крепче прижала к себе сына, но промолчала.

У Штефана снова начали болеть обмороженные ноги. Теперь, когда горячка боя осталась в прошлом, его колотило от холода. Он протянул Лоре пояс, который снял с тела Кокошки:

– Уберите это под лыжную куртку. Подальше от посторонних глаз. А когда вернетесь домой, спрячьте получше.

– А что это?

– Потом. Я постараюсь вернуться через несколько часов. Всего несколько часов. А прямо сейчас вы должны обещать мне спрятать эту вещь. Только, ради бога, не пытайтесь хоть что-то выяснять, надевать это на себя и нажимать на желтую кнопку!

– А почему?

– Вам явно не захочется оказаться там, куда эта штука вас доставит.

Лора растерянно заморгала:

– Доставит меня?

– Я все объясню, но не сейчас.

– Но почему вы не можете взять эту вещь с собой? Хотя я понятия не имею, что это такое.

– Два пояса на одном теле – аномалия, которая может вызвать искажение энергетического поля. И тогда одному Богу известно, где я могу оказаться и в каком состоянии.

– Ничего не понимаю. О чем вы говорите?

– Потом. Лора, если я по каким-то причинам не смогу вернуться, вам следует принять меры предосторожности.

– Какие еще предосторожности?

– Вы должны обзавестись оружием. Быть наготове. Вряд ли они придут за вами, если я окажусь у них в руках, но все может быть. Просто чтобы преподать мне урок, унизить меня. Они упиваются местью. Если они придут за вами… их будет целый взвод. И все вооружены до зубов.

– Они – это кто, черт побери?!

Но Штефан не стал отвечать. Он молча поднялся на ноги, поморщившись от боли в ушибленном колене. Сделал шаг назад, бросив долгий прощальный взгляд на Лору. И повернулся, оставив ее лежать на заснеженной холодной земле рядом с пробитым пулями джипом, испуганным ребенком и мертвым мужем.

Штефан медленно вышел на середину шоссе, освещенного даже не тусклым светом, а укутавшей асфальт белой пеленой. Лора окликнула его, но он не отозвался.

Спрятав пистолет с пустой обоймой под бушлат, Штефан нашарил под рубашкой собственный пояс переноса во времени, нащупал желтую кнопку и заколебался.

Они отправили Кокошку его остановить. И теперь с нетерпением ждали сообщения об итогах операции. Штефана непременно арестуют сразу по прибытии. Возможно, у него больше не будет возможности выполнить свое обещание и вернуться к Лоре по Молниеносному переходу.

Соблазн остаться был чрезвычайно велик.