Молния

– Прости. Отнеси это на счет тяжелого детства без родителей. Ведь я типичная сирота – уверенная в себе и одновременно закомплексованная. – Тельма на секунду притихла, затем со смехом сказала: – Эй, а знаешь, Джейсон хочет на мне жениться. Поначалу я решила, что он одержим дьяволом и себя не контролирует, но Джейсон заверил меня, что не нуждается в экзорцисте, хотя, по-моему, у него наверняка произошло небольшое кровоизлияние в мозг. Так что ты по этому поводу думаешь?

– Что я думаю?! О чем тут вообще думать? Он потрясающий парень. И ты должна ухватиться за него обеими руками. Так?

– Боюсь, он слишком хорош для меня.

– Ты достойна лучшего из лучших. Выходи за него.

– Если у нас ничего не получится, мое сердце будет разбито.

– А если не попробуешь, – ответила Лора, – то останешься не только с разбитым сердцем, но и в гордом одиночестве.

10

Штефан почувствовал знакомое неприятное покалывание, возникающее при перемещении во времени, своеобразную вибрацию, проникающую под кожу, через плоть прямо в кости, а оттуда – обратно в плоть и кожу. Под привычные чпок – вжик Штефан покинул ворота и уже через мгновение начал спускаться по крутому заснеженному склону горы в Калифорнии ночью 10 января 1989 года.

Поскользнувшись, он упал на раненое плечо, скатился к подножию горы и остался лежать возле трухлявого ствола. Впервые после ранения на Штефана нахлынула волна боли. С громким криком он перевернулся на спину, прикусив язык, чтобы не потерять сознание, и уставился в тревожную ночь.

Еще одна молния разорвала небо, от этой вспышки рваная рана в плече сразу запульсировала. В призрачном сиянии заснеженной земли и ярком, но прерывистом свете молнии Штефан увидел, что лежит на лесной поляне. Лишенные листвы черные деревья тянули обнаженные конечности к зловещему небу, словно фанатичные служители культа свирепого божества. А согнувшиеся под тяжестью снежного облачения сосны напоминали священников, исповедующих более традиционную религию.

Путешественник во времени, совершая скачок из одной эпохи в другую, будил некие силы природы, что требовало колоссального расхода энергии. Независимо от погодных условий в месте прибытия этот дисбаланс всегда корректировался разрядом молнии, благодаря чему временной перенос и получил название Молниеносного перехода. При этом по каким-то неведомым причинам возвращение в институт, в эпоху путешественника, никогда не сопровождалось салютом с небес.

Разряды молний, как всегда, следовали один за другим – от мощных, словно предвещающих апокалипсис, до отдаленных вспышек. И вот уже через минуту все стихло и ночь снова вступила в свои права.

Когда погасли последние вспышки, боль от ранения резко усилилась. Штефану показалось, что молния, сотрясшая свод небес, очутилась у него в груди, в левом плече, в левой руке – ни одна бренная плоть не способна была вынести эту крестную муку.

Штефан встал на колени, затем с трудом поднялся на ноги, отчетливо понимая, что у него совсем мало шансов выбраться из леса живым. Кругом стояла непроглядная тьма, нарушаемая лишь серебристым мерцанием укрывавшего опушку снега. Несмотря на отсутствие ветра, зимний воздух пронизывал холодом, от которого никак не спасал тонкий лабораторный халат, надетый поверх рубашки и брюк.

Хуже того, Штефан мог находиться в нескольких милях от шоссе или от любого другого ориентира, с помощью которого можно было определить свое местоположение. Если рассматривать ворота как пистолет, то их точность определения времени прибытия в нужную точку могла считаться идеальной, чего нельзя было сказать о точности определения географического местоположения. Путешественник во времени обычно прибывал в интервале десять – пятнадцать минут до нужного времени, но вот с точными координатами дело обстояло куда хуже. Иногда Штефан приземлялся в ста ярдах от физического места назначения, а иногда оказывался в десяти – пятнадцати милях от него, что и произошло 10 января 1988 года, когда он совершил перемещение во времени, чтобы спасти Лору, Дэнни и Криса от столкновения с потерявшим управление грузовиком Робертсонов.

Во время предыдущих перемещений он всегда брал с собой карту нужной местности и компас на случай, если окажется в такой глуши, как сейчас. Однако на сей раз у Штефана, оставившего бушлат в лаборатории, не было при себе ни компаса, ни карты, а обложенное облаками небо лишало последней надежды найти дорогу из леса по звездам.

Обутый не в сапоги, а всего лишь в уличные туфли, он стоял по колено в снегу. И чтобы не замерзнуть, нужно было срочно начать двигаться. Он оглядел опушку в надежде на озарение, на проблеск интуиции, но в результате, выбрав направление наугад, свернул налево в поисках оленьей тропы или другого естественного пути, способного помочь выбраться из леса.

Вся левая сторона тела болезненно пульсировала. Оставалось лишь надеяться на то, что пуля не задела жизненно важных артерий и сильная кровопотеря не помешает ему добраться до Лоры, чтобы увидеть в последний раз любимое лицо и спокойно умереть.