Молодая элита (ЛП)

Терен мрачнеет. Король должен был сейчас находиться на совете, а не кувыркаться в постели с возлюбленной. Он не король. Он — герцог, за которого насильно выдали королеву. Развязный, надменный, непочтительный герцог.

Терен приникает к губам королевы, срывая с них еще один страстный поцелуй.

— Пожалуйста, скажи мне, когда сможешь прийти ко мне опять, — молит он прерывисто, с нежностью в голосе.

— Я приду к тебе сегодня вечером.

Королева многозначительно улыбается ему, и ее улыбка полна секретов. Это улыбка женщины точно знающей, что сказать безумно влюбленному в нее юноше. Она притягивает его к себе и шепчет на ухо:

— Я тоже соскучилась по тебе.

Существует четыре места, где всё еще обитают духи…

Покрытая снегом Ночная Тьма, забытый рай Собри Элан,

Стеклянные Столпы Дюмона и человеческий разум —

Бесконечный и непостижимый мир, где призраки будут пребывать вечно.

— «Исследование древних и современных мифов», Мордове Сениа.

Аделина Амутеру

Неделю я не выхожу из своей спальни. Я погружаюсь и выплываю из сна, просыпаясь только для того, чтобы полакомиться сладостями и жареным мясом, ежедневно приносимым в мою комнату, и позволить служанке сменить мне повязки и одежду.

Иногда меня заходит проведать Энцо, всегда с непроницаемым лицом и в перчатках. Больше меня никто не беспокоит. Больше мне ничего не говорят об обществе «Кинжала». Я понятия не имею, что они будут со мной делать.

Проходят дни — проспери, эва, мора, сапьен². Я представляю, чем сейчас занята Виолетта, и гадаю: думает ли она обо мне? В безопасности она или нет? Ищет меня или спокойно живет себе дальше?

Когда снова наступает проспери, я оправляюсь достаточно для того, чтобы снять все повязки. Синяки на запястьях и лодыжках побледнели, и кожа на них зажила. Со щеки спала опухоль, и лицо вновь стало нормальным. Но я похудела, и волосы свалялись в колтуны, а место на голове, где отец выдрал волосы, всё еще ноет.

Я каждый вечер рассматриваю свое отражение в зеркале, наблюдая за тем, как оранжевый отсвет свечей играет на моем лице, как он высвечивает шрамированную кожу поверх потерянного глаза. В уголках сознания всплывают темные мысли. Я слышу шепот, и что-то в нем живет, требует моего внимания, манит меня в самую глубину теней, и я боюсь его слушать.

Я выгляжу так же, как раньше. И в то же время сама себя не узнаю.

* * *

Разговор у моей спальни пробуждает меня ото сна, окуная в золотистый свет утра. Неподвижно лежа в постели, я прислушиваюсь к доносящимся из-за двери голосам и тут же их узнаю. Это Энцо и моя служанка.

— … неотложные дела. Госпожа Амутеру. Как она?

— Намного лучше. — Пауза. — Чем мне занять ее сегодня, Ваше Высочество? Она выздоровела и не находит себе места. Может быть, показать ей дворец?

Короткое молчание. Я представляю Энцо, отвернувшегося от служанки и сжимающего в руке перчатки, с лицом столь же равнодушным, как и его голос.

— Отведи ее к Рафаэлю, — наконец отвечает он.

— Да, Ваше Высочество.

На этом разговор окончен. Я слышу удаляющиеся шаги, звук которых сначала затихает, а потом и вовсе пропадает. Меня пронзает странное разочарование от мысли, что Энцо не будет рядом со мной. Я надеялась порасспрашивать его. Служанка хотела показать мне дворец. Что это за дворец? Королевский? И кто такой Рафаэль?

Я остаюсь в постели в ожидании служанки.

— Доброе утро, госпожа, — входит она с шелками и кувшином горячей воды, над которым поднимается пар. — Поглядите-ка! Да ваши щечки порозовели! Это очаровательно.

Мне непривычно, что кто-то всё время говорит мне комплименты и выполняет любую мою прихоть. Я благодарно улыбаюсь.

После того как служанка помогает мне вымыться и надеть бело-голубое платье, я закрываю волосами отсутствующий глаз и морщусь, когда она проводит расческой по больному месту на коже головы.

Наконец, я готова. Подойдя к двери, я останавливаюсь и делаю глубокий вдох. Затем впервые выхожу из своей спальни.

Идя по узкому коридору, рассматриваю стены. Их украшают картины с изображением богов — восходящий из моря прекрасный Пулькритас и падающий с небес юный Лаэтес. Краски на картинах столь ярки и свежи, словно их рисовали совсем недавно. Сводчатый потолок очерчивает мраморный бордюр. Я так увлекаюсь разглядыванием всего этого богатства, что отстаю от служанки, и лишь после ее просьбы поторопиться, отвожу взгляд от окружающей меня красоты и ускоряю шаг. Догнав девушку, я пытаюсь придумать, что ей сказать, но каждый раз, как открываю рот, она вежливо улыбается мне и смотрит в сторону, не проявляя ни малейшего интереса. Я решаю, что лучше мне помолчать. После очередного поворота мы внезапно останавливаемся перед сплошной стеной с колоннами.

Проведя ладонью по одной из колонн, служанка толкает стену рукой, и я потрясенно вижу, как та разворачивается, открывая за собой еще один коридор.

— Идемте, молодая госпожа, — зовет меня девушка через плечо.

Ошеломленная, я следую за ней. Стена за нашими спинами возвращается на свое место, словно за ней ничего не существует.