Молодая кровь

Бетти Джейн хотелось рассказать матери все без утайки, излить душу перед своим лучшим другом. Но она была смущена и растеряна и боялась, что ее и Робби ждут неприятности. Хотя на него-то ей наплевать… Нет, не наплевать! Бетти Джейн давно поняла, а сейчас особенно ясно, что мать — уже больше не та янки, какой была пять-шесть лет назад. Когда-то давно Руби спорила с людьми, приходившими к ним в гости, а после их ухода, бывало, до поздней ночи продолжала горячий спор уже с папой. Бетти Джейн прислушивалась к тому, что они говорили, а потом спрашивала об этом маму, и Руби объясняла ей, что между белыми и неграми нет никакой разницы. «Я не позволю им превратить мою девочку в невежественную южанку!» — повторяла она с полной искренностью.

Как-то ночью после ухода гостей между родителями разгорелась ссора. Папа говорил очень громко, видимо выпил на этот раз больше, чем обычно.

— Ш-ш-ш! — останавливала его Руби. — Разбудишь Бетти Джейн!

— А хоть бы и так! Пора тебе опомниться и прекратить эту ученую болтовню насчет свободы для негров! Вечно ты меня ставишь в дурацкое положение, мне это уже просто осточертело! В конце концов надо же знать меру! Я все терпел, терпел, как дурак, не знаю даже сам, откуда у меня бралось терпение!

— Да, Джордж, ты всегда отличался терпением и благородством тоже, и я не могу понять, как это ты можешь быть заодно с ними…

— Да, но сегодня уж и я не выдержал, когда Боб Миддлтон спросил тебя, позволила ли бы ты своей дочери выйти замуж за негра, а ты посмотрела на него и спокойно ответила, что это ее личное дело.

Бетти Джейн навострила уши — что-то скажет мать?

— Ты же понимаешь, Джордж, что я это сказала не всерьез! Он припер меня к стенке, и я…

Но папа перебил ее, правда, более сдержанным тоном:

— В общем Руби, мне наплевать на твои идеи о расовом равенстве и женской независимости. Ни один человек во всей Джорджии не относится к неграм лучше, чем я. Спроси любого из них, кто его лучший друг. Мне важно лишь одно, и ты обязана это понять. Все наше состояние, состояние Кроссов, все богатство отца, которое после его смерти станет нашим, зиждется на этом самом южном образе жизни. Да, тут и расовое разделение и множество предрассудков— в общем весь букет! Но запомни, что рисковать своим благополучием мы не имеем права.

Руби не ответила. А прежде как бы она его отчитала…

Сейчас Руби сидит, сжимая плечо Бетти Джейн, и говорит шепотом:

— Не бойся меня, детка! Расскажи, что с тобой случилось!

Но девочка опасливо уходит в свою скорлупу. Как могла мама догадаться, что она боится ее? Как она догадалась?

— Я же тебе говорю, ничего не случилось! — Девочке жарко, она вспотела, и к тому же у нее начинаются схватки в животе.

А мать тревожно строила догадки. Она заметила, как Бетти Джейн кралась черным ходом. Где она была, и что с ней могло случиться? Мать боялась высказать вслух свои подозрения — а вдруг все это не так? Зачем же подсказывать ребенку опасные мысли? А может быть, что-нибудь случилось на уроке музыки? Этот профессор Килгор не очень-то симпатичный преподаватель.

— Но что-то все-таки тебя расстроило, детка, — говорит Руби. — Зря ты не стала бы плакать!

— Мне нездоровится, мама. Вот и все.

Руби трогает лоб Бетти Джейн — он, пожалуй, горячее, чем обычно, но она знает: причина не в этом.

— Что, головка болит?

— Ужасно! — «А ведь правда болит!» — думает Бетти Джейн. Ей хочется пожаловаться матери и на схватки в животе.

Руби Кросс долго всматривается в лицо дочери. Как пробить эту стену, возникшую между ними? И вдруг она чувствует себя старой и усталой. Ветерок надувает розовые шторы на окнах, ласкает разгоряченные щеки. Руби встает и подходит к зеркалу, потом возвращается к кровати. Что это с ней случилось за последнее время: нервничает, волнуется из-за каждого пустяка! Пожалуй, лучше оставить на время этот разговор. Нет, нельзя, — а вдруг что-нибудь серьезное? А вдруг? Руби подозрительно осматривает девочку — ее платье, ноги, лицо, отмечает растрепанные волосы и опухшие глаза. Руби тяжело, прерывисто дышит, фантазия разыгралась без удержу — мысли мчатся, как лошади на скачках. Она видит перед собой Робби — только не мальчика, а взрослого, плечистого гиганта, огромного, черного, взлохмаченного и страшного; уродливого, обезьяноподобного слугу, взбесившегося и очень опасного.

— Дорогая моя, что он с тобой сделал? Что?

В широко раскрытых голубых глазах девочки недоумение и страх.

— Кто, мама? О ком ты говоришь? — Она держится руками за живот и хочет сказать, что у нее боли.

— Он, этот негр! — Мать нагибается, поднимает платье девочки, стягивает штанишки и, заметив на них пятнышко, чуть не падает в обморок. В висках начинает стучать, сердце бьется толчками. — Что с тобой было? Куда он побежал? Я… я виновата, я пустила в дом этого черного мерзавца!

Бетти Джейн оглядывает себя, потом смотрит на мать.

— Да никто мне ничего не сделал! Ты же знаешь, мама, что это. Так бывает каждый месяц!