Энгельс отмечает это противоречие как противоречие между методом и системой. И когда он в последние годы своей жизни призывал молодых марксистов к изучению Гегеля, то он постоянно предупреждал не задерживаться слишком долго и критически на различных проявлениях произвольности гегелевских конструкций, но обратить внимание на то, где и как Гегель правильно выявляет действительное диалектическое движение. Первое, как говорил Энгельс, было бы легкой работой, которую мог бы выполнить любой школьный учитель, последнее же было бы действительной школой познания для любого марксиста. Это различение имел всегда в виду и Маркс даже в период своей наиболее яростной и весьма актуальной политической борьбы против философии Гегеля. В "Святом семействе", в великом "сведении счетов" с левым крылом гегельянства, Маркс беспощадно разоблачает "тайну спекулятивной конструкции", главный ложный путь, по которому Гегель приходит от общего к особенному, ложность всего гегелевского обособления всеобщего по отношению к особенному. С неумолимой логической последовательностью Маркс показывает всю ограниченность и искажения действительности в этой разновидности идеализма. Однако Маркс здесь резко разграничивает Гегеля и гегельянцев, взявших из его диалектики только это. Он показывает фундаментальное отличие диалектики Гегеля от диалектики его последователей: "…Гегель очень часто внутри спекулятивного изложения дает действительное изложение, захватывающее самый предмет. Это действительное развитие внутри спекулятивного развития понятий побуждает читателя принимать спекулятивное развитие за действительное, а действительное развитие за спекулятивное"[31]
.Это повторное идеалистическое извращение Гегеля осуществляли не только его непосредственные ученики. Позднее неогегельянство воспроизводит его в еще более явном виде. Чтобы из всего этого сора извлечь действительную диалектику Гегеля, чтобы сделать ее плодотворной для нашего времени, необходимо было показать внутреннюю противоречивость его основных тенденций в той области, в которой возникновение и социальный характер этой диалектики раскрываются яснее всего, — в области политэкономии.
8. "Трагедия нравственности"
Из каких бы конкретных проблем наши предыдущие рассуждения ни исходили, они постоянно приводили нас к противоположности идеалистической и материалистической диалектики. Но именно вследствие этого и выявилось, что эта противоположность обнаруживается лишь в ее конечном результате, в теоретико-познавательной противоположности идеализма и материализма в чистой форме. Этим результатом венчается великий исторический процесс — процесс организации революционного класса — пролетариата — в класс "для себя" (Маркс) в ходе всеобщего революционного кризиса в Европе. Но при этом в некоторых, игравших важную роль государствах (Германия, Италия и т. д.) центральной задачей, непосредственной целью становится осуществление буржуазно-демократической революции. Борьба молодого Маркса с учением Гегеля, с распадающимся гегельянством ясно показывает связь возникновения материалистической диалектики с идеологией нового революционного класса, с новым, пролетарским гуманизмом.
Эта борьба является преодолением противоречий буржуазной идеологии в двояком смысле. С одной стороны, подвергается критике вся ограниченность буржуазной идеологии, и в этой критике выясняется, что диалектический материализм в состоянии решать целый ряд фундаментальных вопросов, которые даже самые выдающиеся идеологи предшествующего этапа развития не могли хотя бы более или менее четко сформулировать. С другой стороны, новый, пролетарский гуманизм воспринимает все моменты предшествующего мышления в процессе развития человечества, в которых верно или по крайней мере верно по своей тенденции отражалось реальное познание объективной действительности со всеми ее конкретными противоречиями. Как в любом действительно диалектическом снятии, два эти момента выступают в связи друг с другом: момент критического уничтожения и момент сохранения. Переход на более высокий уровень может иметь место только на основе внутреннего единства этих двух моментов.