Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества

Вторым важным моментом является мысль о том, что созданное развитием человечества — продукт исторического развития и должно постигаться в своем генезисе в ходе этого развития; одни ко это историческое понимание тенденций и результатов исторического процесса не содержит в себе никакого исторического релятивизма. В ходе исторического развития в различных областях достигаются абсолютные истины, возникновение которых всегда исторически обусловлено, но сущность которых никогда не может быть исчерпана даже при самом точном познании их исторического генезиса. Историзм Гегеля не имеет ничего общего с тем историческим релятивизмом, который соскальзывает в мистику и который характерен для реакционной немецкой философии истории от Л. Ранке до О. Шпенглера. В дальнейшем мы рассмотрим подробнее эту проблему, когда будем касаться гегелевского понимания абсолютного духа.

Метод и структура "Феноменологии духа" определяются историзмом Гегеля. Речь идет о специфической форме постоянного объединения и разъединения истории и системной связи. Специфичности этой формы никогда не понимали буржуазные интерпретаторы "Феноменологии". Неспособность попять гегелевский метод в "Феноменологии" наиболее явно и резко выразил Гайм. Подводя итог своим впечатлениям — а иначе и нельзя оценить его рассуждения, — Гайм писал: "История феноменологии есть история, вполне освобожденная от закона хронологии. Иногда хронологический порядок всемирной истории служит руководящей нитью, с помощью которой диалектика от одного психологического явления переходит к другому… В другом месте мотив диалектического движения носит в себе характер чисто психологических или логических свойств, и далеко один от другого отстоящие исторические факты сближаются, повинуясь этому распределению, в одно целое, а временно и исторически обусловленные — отрешаются друг от друга. Пробуя удержать ту или другую нить, чувствуешь какое-то мучительное состояние. В коротких словах: феноменология есть не что иное, как психология, в которую вмешательство истории внесло беспорядок и запутанность; в то же время это и есть история, потрясенная в своем внутреннем ходе вмешательством психологии"[3]. Это открыто выраженное признание своей беспомощности, по нашему мнению, гораздо симпатичнее из-за своей субъективной честности, чем "глубокомысленные" и "заумные" объяснения современных интерпретаторов.

Ф. Энгельс оставил ясный методологический набросок для понимания "Феноменологии духа". Он сказал о ней, что ее можно "назвать параллелью эмбриологии и палеонтологии духа, отображением индивидуального сознания на различных ступенях его развития, рассматриваемых как сокращенное воспроизведение ступеней, исторически пройденных человеческим сознанием"[4]

.

Не случайно, что именно Энгельс сформулировал столь ясно и выразительно основную методологическую мысль "Феноменологии", подчеркнув неизвестную самому Гегелю и неосознанную им связь его метода с более поздними результатами применения эволюционного учения к природе и истории. Непонимание буржуазными интерпретаторами Гегеля обусловлено тем, что они, будучи враждебными общему учению о развитии в природе и обществе, борясь против него и стремясь опорочить его, не хотят и не могут понять тех великих идей, которые движутся именно в этом направлении.

Гегель ясно охарактеризовал фундаментальную методологическую проблему своего труда.

Из полемики Гегеля с Шеллингом нам известно, что задача "Феноменологии" состоит в том, чтобы дать обыденному сознанию лестницу, с помощью которой оно может восходить к философской точке зрения. Но Гегель берет эту проблему не абстрактно-методологически, а в ее глубокой исторической конкретности: путь, по которому каждый индивид должен пройти от обыденного сознания к философскому, и есть путь развития человечества, сокращенный итог всего опыта человеческого рода, и, как таковой, он представляет собой — с этой точки зрения — сам исторический процесс.

Так называемый произвол в выборе исторических моментов, который освещает этот путь и определяет выбор направления, сводится к тому, что сознательное освоение индивидом родового опыта необходимым образом является сокращенным процессом, охватывающим важнейшие узловые точки на этой линии развития. Конечно, это сокращение пути также сугубо относительно: простое и абстрактное освоение голых результатов не может привести к действительному результату, к действительному освоению родового опыта развития человечества.

Если Аристотель сформулировал великую истину, определив человека как "общественное животное", то Гегель конкретизировал эту великую истину, увидев в человеке "историческое животное. Гегель сам формулирует это отношение индивидуального родового опыта в предисловии к "Феноменологии", и, сознавая глубокое значение этой мысли для понимания всего произведения, необходимо как можно более полно привести соответствующее высказывание Гегеля: