Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества

Мы уже не раз подчеркивали, что были различные существенные причины, которые затруднили Гегелю продвижение по этому пути. Во-первых, идеалистическая концепция тождества субъекта и объекта требует снятия предметности вообще, но описываемая здесь диалектика в состоянии лишь превратить предметность вещи в процесс, здесь еще отсутствует мистифицированная кульминация идеалистической диалектики. Во-вторых, и это весьма важно, если Гегель останавливается на этой ступени диалектики, то вследствие исторической ограниченности горизонта своего мышления он оказывается перед дилеммой конкретных социальных условий своей деятельности, но, будучи последовательным и честным мыслителем, отрицает обе эти стороны и пытается найти третью, более высокую точку зрения, tertium datum. Мы уже раскрыли в социально-историческом анализе этой дилеммы обе ее стороны: сохранение той диалектики, о которой мы здесь говорим, было бы тождественно тому романтическому скептицизму относительно социального развития, который ограничивается просто выявлением противоречивости развития, следовательно, было бы тождественно позиции, которая во многих отношениях была близка экономическим взглядам Сисмонди. Но если попытаться найти "имманентное примирение" этих противоречий, то оно целиком оказалось бы в русле линии Бентама; ведь отнюдь не случайно, что реальное осуществление этой диалектики, достижение "неба на земле", которое Гегель представляет как итог, есть именно мир "полезности". (Просветители предреволюционной эпохи, например Гельвеции, избежали этого вывода вследствие исторических условий предреволюционного периода: у них "принцип полезности" выражает требование разрушения остатков феодализма, возникновения буржуазного общества, а не философию уже развитого и господствующего капитализма.)

Тем самым Гегель сталкивается с дилеммой, которую Маркс считал неразрешимой для буржуазного мышления. Маркс говорит о различии индивидов, как они формируются в неразвитых формах общества, с одной стороны, и капитализмом, с другой, и дает весьма содержательное решение этой проблемы, близкое к гегелевскому ее пониманию: "Так же смешно тосковать по этой первоначальной полноте индивида, так же смешно верить в необходимость остановиться на нынешней полной опустошенности. Выше противоположности по отношению к этому романтическому взгляду буржуазный взгляд никогда не поднимался, и потому этот романтический взгляд, как правомерная противоположность, будет сопровождать буржуазный взгляд вплоть до его блаженной кончины"[624]

.

Реальное tertium datum, перспектива социалистического общества по причинам, хорошо нам известным, для Гегеля была исключена. Романтический взгляд он всегда отрицал, и его взгляды на общество и государство были, как мы знаем, таковы, что решение, лежащее на том пути, по которому пошел Бентам, им вообще не обсуждалось. Поэтому Гегель был вынужден - не только вследствие общих идеалистических тенденций своего мышления - выйти за границы этого типа диалектики и искать иные возможности решения проблемы.

Для идеалистической ориентации наиболее адекватным представляется религиозный путь. Но мы уже видели из вышеприведенных высказываний Гегеля, что он ищет в философии синтез двух путей, двух типов диалектики. Этот путь не может привести к единственному и удовлетворительному результату. Но именно этот поиск синтеза в "клубке противоречий", который обусловливает двоякое отношение Гегеля к религии, определяет одновременно и величие, и границы его достижений при построении диалектики. Положительное отношение к религии приводит к построению специфически гегелевской формы диалектики: преодолеваемая непосредственность - отчуждение (Entäußerung) - освоение отчуждения (Entäußerung) субъектом. Тем самым в его изложении и критике религии обнаруживается тенденция, прямо противоположная фейербаховской материалистической критике: мистифицированное содержание религии не редуцируется к ее реальному, "человеческому" содержанию, т. е. не преодолевается (Фейербах). Наоборот, это содержание, согласно Гегелю, должно быть сохранено, даже более того, должно стать еще более мистифицированным: критика направлена только лишь против формы проявления этого содержания, против представления, которое, согласно Гегелю, выражает это правильное содержание несовершенным образом.