Молодой Сталин

На съезде присутствовало 302 делегата с правом голоса, представлявших 150 000 рабочих. Но славные дни 1905 года остались позади, партия была в плачевном состоянии, царские репрессии сломили ее. Большевиков было девяносто два; почти все они намеревались продолжать вооруженную борьбу, как в 1905-м, и бойкотировать выборы в Думу. Но их превзошли числом восемьдесят пять меньшевиков, пятьдесят четыре бундовца, сорок пять поляков и литовцев и двадцать шесть латышей – все они поддержали участие в выборах. Ленин был готов сочетать борьбу с оружием в руках и участие в выборах (в наше время приверженцы такой стратегии – террористы ИРА, “Хамаса” и “Хезболлы”). Он принял помощь меньшевиков, чтобы победить в этом споре, а затем снова стал их противником.

Все фракции теряли сторонников, но большевиков в Грузии задавили до такой степени, что Сталин, Цхакая и Шаумян могли лишь принимать участие в совещаниях, но не имели права голоса.

– Кто это? – спросил Сталин у Шаумяна, увидев, что на трибуну взошел новый оратор.

– Ты не знаешь? – ответил Шаумян. – Это товарищ Троцкий.

Троцкий (настоящее имя – Лев Бронштейн) пользовался в Лондоне популярностью. Он только что бежал из сибирской ссылки, проделав путь в 400 миль через тундру на оленьей упряжке. Здесь Сталин познакомился (и, вероятно, обменялся рукопожатиями) с Троцким – впрочем, тот утверждал, что впервые встретился со своим заклятым врагом только в 1913 году.

Пока Сталин командовал боевыми отрядами в Чиатурах, Троцкий возглавлял Петербургский совет. Виртуозно владевший пером, выдающийся оратор, обладатель сильного еврейского акцента, беззастенчиво самовлюбленный, щегольски одетый, с ухоженной шевелюрой, Троцкий был знаменит на весь мир, и Сталину до него было далеко. Хотя сам Троцкий был сыном богатого землевладельца-еврея из Херсонской губернии, он отличался невероятным высокомерием и называл грузин неотесанными “провинциалами”.

Ленин, давший блестящему журналисту Троцкому прозвище Перо, теперь жаловался, что Троцкий задается. Таланты Сталина оставались в тени, в то время как Троцкий блистал вовсю – и Сталин возненавидел его с первого взгляда. Вернувшись домой, Сталин написал, что Троцкий оказался “красивой ненужностью”. Тот в ответ ехидно заметил, что Сталин “ни разу не воспользовался предоставленным ему совещательным голосом”.

Сталин действительно не высказался ни разу за съезд. Он знал: меньшевики, которые ненавидели его за грубость и бандитизм, хотели выставить его в дурном свете, чтобы запретить ограбления и подпортить репутацию Ленина. Когда Ленин предложил проголосовать за предоставление делегатам совещательного голоса, лидер меньшевиков Мартов по подсказке Жордании выступил против троих делегатов – Сталина, Цхакаи и Шаумяна.

– Я просил бы выяснить, кому дается совещательный голос, кто эти лица, откуда? – спросил Мартов.

– Действительно, это неизвестно, – беззаботно ответил Ленин, хотя только что он встречался со Сталиным в Берлине. Возражение Мартова было отклонено.

– Мы протестуем! – закричал Жордания, но все без толку. Отныне Сталин ненавидел и Мартова (настоящая фамилия – Цедербаум: как и Троцкий, он был евреем).

Присутствие евреев раздражало Сталина. Он решил, что большевики – “истинно русская” фракция, а меньшевики – “еврейская”. Вероятно, после заседаний об этом велись недовольные речи в пабах. Большевик Алексинский “шутя” заметил Сталину, что “не мешало бы нам, большевикам, устроить в партии погром”. В то время тысячи евреев были убиты в погромах, так что шутка вышла скверная [107]. Неприязнь к интеллигентам-евреям обнажила острый комплекс неполноценности у Сталина. Но здесь и возник Сталин-Русский (в Грузии, где вавилонские евреи жили два тысячелетия без единого погрома, антисемитизма не было). Он устал от ничтожных склок и превосходства меньшевиков в Грузии. Теперь он был готов сосредоточиться на работе в Баку – и в самой России. Отныне он писал не по-грузински, а по-русски.

На съезде Ленин одержал верх. В Центральный комитет прошло больше большевиков, чем меньшевиков; кроме того, Ленин сохранил тайный Большевистский центр. “Я впервые видел тогда Ленина в роли победителя”, – вспоминал Сталин.

Однако меньшевики провели одну резолюцию, касавшуюся Сталина: они сурово осудили ограбления банков и объявили о том, что нарушители правил будут изгнаны из партии. Ответственным за расследование всех экспроприаций со времени стокгольмского съезда назначили меньшевика Георгия Чичерина, гомосексуалиста и аристократа (впоследствии он будет вторым наркомом иностранных дел РСФСР). По свидетельству друга Сталина, меньшевика Девдориани, на этом заседании он был очень замкнут, по большей части молчал и держался в тени. Позже Троцкий понял, что у Сталина на уме были ограбления: “Зачем же вообще Коба приезжал… в Лондон?.. У него были, очевидно, другие задачи”.