Молодость

Репетун — Ничего, Ваня, одобряю. Да и она, стрекоза, что-то мимо нашего дома зачастила.

Речкин — Неужели правда?

Репетун — Самая настоящая, московская, подписная цена рубиль в месяц.

Речкин (радостно) — Вы же и шутливый старичок, Алексей Тарасович!.

Репетун — Ишь ты! Ну, ладно. Черти, все до основания черти. Жеребенок! (Уходит).

Речкин бросается к окну, но никого не видит. Разочарованно отходит, почесывая затылок, потом, вновь оживляясь, становится коленями на стул, склоняется над чертежом.

Речкин (рассуждая вслух

) — Если мы подведем сюда-так… форсунки оставим с этой стороны. Получится… получится, ага… Свинцовые ванны станут в ряд. Пламя из-за перевала поднимется и окутает ванны. Выходит, выходит, красота! (Зовет): Алексей Тарасович, старичок! (Входит пьяный Бугай).

Бугай — Кто старый чорт, я тебя спрашиваю, кто старый чорт?

Речкин — Что вам здесь надо?

Бугай — Я тебя, молокосос, спрашиваю, кто старый чорт? Я или не я?

Речкин — Василий Антипович, вам здесь никто не давал права кричать.

Бугай — Замолчи, задрипанна. Цыть!

Речкин — Что значит «цыть»? Убирайтесь отсюда!

Бугай — Не петушись, хлопче. А то положу на ладоню и, как муху, хлоп! Отойди в сторону, не засти. Я с тобой еще поговорю… Поговорю. Ванька, водки хочешь — дам. Хоть ты и подлюка, а дам. Пей! (Ставит водку на стол

).

Речкин — Я вам категорически: забирайте водку и уходите отсюда.

Бугай — Раньше так можно, вместе пили, а теперь нос дерешь!

Речкин — Я вам говорю, забирайте и уходите.

Бугай — Га? (Смеясь, разыгрывает Речкина. Садится). Шо такое? Не чую, шось биля уха, как комар, дз-з-з-з, а слов не разберу — дз-з-з-з, дз-з-з-з…

Речкин — Вы мешаете работать. Да что это за чорт!

Бугай — А-а, работать мешаю? А, может, ты, гадюка, мене жить мешаешь. (Подходит к Речкину. Угрожающе): Ты, загни-беда, чего в закалочный людей баламутишь? В гроб загоняешь, да? (Появляется Репетун и молча останавливается у двери). Из-за тебя люди потом умываются. (Подходит вплотную к Речкину).

А ты мене за что в газете оскорбил? За что оскорбил? Мать твою… стонадцать чертов… Кто лодырь, я тебя спрашиваю? (Хватает Речкина левой рукой за грудь). Кто лодырь? а? (Размахивается). Я тебя, паршивого ударника, так ударю, — юшкой умоешься…

Репетун — А ну, ну! Не намеряйся. Чего глотку раззявил?

Бугай(ехидно) — А-а-а, и ты тут! Здравствуйте, кащей бессмертный, как здоровье вашей чахотки? Гнием помаленьку? Я уже для вашей милости ладану и лопату приготовил.

Репетун(дрожа и бледнея) — Дурак!

Бугай(бросаясь к Репетуну) — Кто дурак? Да я тебе все кости потрощу.

Речкин

— Замолчи! Больного человека… скотина…

Хватает Бугая за шиворот и выбрасывает на улицу. Репетуя закашливается и, грустно опустив голову, садится. Пауза. Касаясь рукой ударенной щеки, входит Речкин, становится у двери и украдкой сплевывает кровь. Напряженная пауза. Потом Речкин бросается с рыданием в голосе к Репетуну.

Речкин — Алексей Тарасович, сил моих нет, не могу я! Вы видите, что делается… На каждом шагу… Жизни мне не дает… Не могу… Запью, ей-богу, запью! (Схватывает бутылку и подносит ко рту).

Репетун — Ваня, голубчик, что ты, брось! Брось, не бери до сердца. (Задерживает руки Речкина). Наплевать! Ну, успокойся. Да что ты! Он и меня поддел и тебя, и чорт с ним. Ваня, посмотри, я старый, хуже тебя больной, а духом не падаю. Ваня, Ванюша, ты-ж наша надежда. Работник золотой. Сынок мой, перестань, успокойся… (Ласково привлекает Речкина к себе).

Речкин — Алексей Тарасович, вы, вы… спасибо! (Хочет обнять Репетуна, но ему мешает бутылка; он бросает ее в открытое окно и обнимает Репетуна).

(Входят Взоров и Должиков).

Взоров — Здрасте, ипять к вам! Э-э, да что вы в обнятом положении? Быдто новобрачные…

Репетун — А-а, синьоры! Это мы насчет танцеклассов упражняемся. Рука к руке и грудь к груди несемся в танце отойди.

Взоров (Должникову) — Видал? Вот таким чертям и дан выходной день, а они фактически с жиру бесятся.