Молодость. Автобиография… почти.

Где-то зазвонил телефон. Мне опять подумалось, что это сотовый Леши, но «Макар» подошел к столу, опустил под него руку и достал трубку с антенной.

— Алло. Гхм… э-э-э… это… Лена?

— Кто?

— Лена?

— Опять? Она ведь звонила.

— Кхе, кхе… Лена? А ты не звонила десять минут назад? Нет, я не болен… и жара у меня нет… и память отличная, даже могу вспомнить, в чем ты была позавчера вечером. Перечислить? Оу… только не кричи в трубу. Не надо так не надо, зачем так орать?

Мы застыли как каменные статуи древних богов. Это ведь было. Или она смеется, или мы свихнулись, причем все трое и все сразу, или творится черт знает что.

На сей раз Саша говорил недолго и после того как отправил трубку обратно под стол, опустился в кресло и тоже застыл. Первым разморозился я.

— Давайте забудем обо всей этой абракадабре хотя бы на время. Сань, покажи, пожалуйста, низкое сальто! Саня! Але, гараж!

— А? Что?

— Я говорю, низкое сальто покажи.

— Но ведь не тренировались полгода.

— Ничего, я уверен, что у тебя все получится.

Юноша пожал плечами, почему-то стал на кресло и прыгнул на другое, сделав в воздухе один переворот. Опустился удачно, голову не сломал, люстру не сбил, но от кресла отлетела какая-то черная деталь и попала мне в лоб.

— Е… твое!

Схватившись за левую половину виска, я прикрыл глаза, поднял с пола пластмассовую фигулину и, икнув пару раз, добавил:

— Хватит микрофонами разбрасываться!

Леша так и остался сидеть застывшим. Саша открыл было рот, но не удержался на кресле и свалился на пол.

— Так, все, мне надоело! Либо ты наведешь порядок в своей квартире и избавишься от металлолома, или я за себя не отвечаю.

— Стоп! — воскликнул Саня, отпружинив от пола и встав на ноги. — Кажется, нам пора на улицу!

— Серьезно? Ты за погодой смотришь?

— А что?

Я покачал головой, подошел к окну и отодвинул жалюзи в сторону. На улице шла метель, но такая, какую никто никогда не видел. Можно было сказать, что метет «как из ведра», хотя это и не относилось к тому. Все деревья понуро склонили ветви и казалось, что они вот-вот оторвутся и упадут в сугроб, где и будут похоронены под толщей снега. Из прохожих — никого, совершено никого. Действительно, какой же умный будет ходить под таким снегопадом, ведь «снег башка попадет — дырка будет», во как!

— Не ну, что это такое? Как я до дома дойду?

— Тебе до дома минуты две самое большое. Не кричи понапрасну.

— Что вообще происходит? Была ведь замечательная погода.

— Все меняется.

Я вдруг вспомнил, что позабыл сделать один звонок. Взял трубку и набрал номер. Сначала были слышны лишь долгие гудки, потом вообще ничего не было слышно, затем странный скрежет, скрип и, наконец, послышался тихий голос, будто говорили из другого города:

— Алло!

— А… э… Миха?

— Ясен пень, кто же еще или ты думаешь, я свой сотовый всем желающим буду раздавать?

— Дык… ведь… кто тебя знает.

— Дык, дык… Кирдык! Да, что тебе?

— Я… мы тут подумали и решили, что возможно тебе не стоит приходить на встречу Нового года к нам!

— Вы там случайно косяков не курили?

— Уверяю, ничего подобного даже и в мыслях не было!

— Да? Тогда вы все там точно опухли.

— С чего бы это?

— Не, ну е-мое, все мои собираются к вам, а я, как лопух дома останусь? Не выйдет! До дома твоего отца десять минут идти, и ты думаешь, мы не дойдем?

— Дойти-то вы может, и дойдете, но в такую, мягко скажу «метель», найдете дорогу, может, только за час. Ты в окно выгляни! Это же не метель, не буря, а снежная лавина — смоет всех нафиг, ну а если и не смоет, то завалит по самую крышу, так что какая…

— Стой, молчи. Я вообще-то на крыльце своего дома стою, но метели и в упор не вижу.

— Не понял…

— Не понял? Да вы обкурились там все! Какая лавина, какая метель, здесь мороз градусов в двадцать, а ты лабуду какую-то гонишь.

— Так значит, у тебя там ничего нет?

— Нет, не было и сегодня уж точно ничего не будет.

— Как это так? У нас есть, а у тебя нет? Непорядок!

— Тьфу ты, е-мое, докурился народ до глюков.

Раздались гудки. Миша повесил трубку, а я вообще не стал ничего понимать.

— Он говорит, что там ничего нет.

Эх, жаль под рукой фотоаппарата не оказалось, да и камера на столе сломанная валялась, даже негде будет больше посмотреть на эту картину. Значит, застыли все: Леха сидел на одном из кресел, положив ноги на табурет, рот открыт, глаза рублей по пять, если не больше; Саша стоял у двери с бутербродом в руке, рот также открыт, и оттуда пытался вылететь кусочек сыра, глаза раскрыты намного больше, чем десять рублей, правая рука несколько раз поднималась к виску, но с таким же успехом и опускалась. Алексей икнул, отклонился от стула к стене, откинул голову, вдохнул воздух и со свистом выдохнул.

— Маразм.

— Может, проверим?

— Как?

— А крыша для чего?