Молодость без страховки

– Этот приятный человек оставил вам бомбу в коробке! И один господь бог знает, когда её механизм придёт в действие! Этот приятный человек и вас, и весь стояк гостиницы на воздух поднимет в лучшем случае! А то и всё здание взлетит! – кричал Леонид, вызывая гостиничную охрану. – Да! Объявляйте чрезвычайное положение! Судя по всему, тут бомба! Да! В коробке, оставленной на администраторской стойке одиннадцатого этажа! Срочно вызывайте сапёров! Доложил Леонид Галушкин! Бегите! Аврора! Что ж вы сидите-то, как приклеенная?! Чего ждёте? Приезда дядюшки Зигмунда?!

– Лёня! А куда бежать-то?! – совершенно растерялась Аврора.

– На улицу! Куда хочешь! Только подальше отсюда! – взревел охранник и во весь опор понёсся в номер Фазиля Маронова.

Как потом оказалось, опасения Леонида были небезосновательными, более того, в коробке, оставленной миссис Крауцшнер, действительно тикал вовсе не будильник для мифического дядюшки Зигмунда, которого, как потом выяснилось, не существовало в природе, а бомба с часовым механизмом.

Трагического события удалось избежать только благодаря повышенной бдительности охранника, истинного героя, можно даже сказать, настоящего рыцаря без страха и упрёка – Леонида Галушкина, а также участию администрации гостиницы, доблестной советской милиции, квалифицированной группы сапёров, сумевших за пять минут до взрыва обезвредить «будильник», и содействию некоторых спецслужб, присоединившихся уже позже – для расследования чрезвычайного происшествия.

Что там и как было на самом деле, Авроре доподлинно неизвестно и по сей день. Как и то, кто такая миссис Эвелина Крауцшнер. Смею предположить, об этой загадочной особе члены следственной группы из соответствующих спецслужб так ничего и не узнали.

След госпожи Эвелины оборвался в дамском туалете четвёртого этажа, где она, второпях переодеваясь, подобно Льву Давидовичу Троцкому, Лейбе Бронштейну в девичестве... Пардон! Сама не поняла, что написала, но согласитесь, в бессознательной писанине немало осознанного. Ну, например, в случае с Лейбой Бронштейном. Если человек... Кстати, вы замечали когда-нибудь, что в некоторых синонимических словарях как аналог слову «мужчина», помимо «сына Адама», «личности» и «царя природы», приводится «человек», а в качестве аналога существительному «женщина» – неизменно приводится «баба», «тётка», «бабьё», в лучшем случае «молодка». И что за несправедливость такая? Ведь несправедливость, согласитесь! Так вот, если человек (то есть мужчина, поскольку мы выяснили, что женщина – не человек, а бабьё) вдруг решит переменить фамилию... На то может быть масса причин. Самая простая – женится он и меняет свою надоевшую, неблагозвучную фамилию (к примеру, Засрычкин) на приятную и красивую во всех отношениях – женину. С «тётками» и «молодками» всё предельно ясно: вышла Иванова замуж и стала Петровой. А вот как быть с «человеками»? Непонятно. Ну да ладно.

Однако куда нас занесло! Вернёмся же к миссис Эвелине Крауцшнер, след которой оборвался в дамском туалете четвёртого этажа, где она подобно вышеупомянутому активному участнику Циммервальдской конференции, который в 1915 году бежал, узнав о готовящемся на него покушении, – бежал, бросив жену и двоих детей, в империалистическую Америку, переодевшись в женское платье.

То, что было найдено в одной из трёх кабинок дамского туалета четвёртого этажа, подробнейшим образом зарегистрировал незамедлительно приехавший на место происшествия подполковник Остроюхин П.З. – человек лет сорока пяти с пышными чёрными с зеленоватым отливом усами (видимо, регулярно подкрашиваемыми басмой) и редеющей шевелюрой блёклого («с пропердью», как выразилась бы Зинаида Матвеевна) соломенного цвета.

«Записано на месте чрезвычайного происшествия, по горячим следам.

Тип освещения – электрический, описание производилось вечером, при отсутствии дневного света.

Предполагаемая миссис Эвелина Крауцшнер оставила в первой кабинке от окна и последней от двери следующее:

1. Парик из длинного натурального волоса каштанового цвета (валялся, свесившись, на унитазном бачке).

2. Бюстгальтер телесного цвета производства Франции четвёртого номера, набитый поролоновыми подплечниками (подвешен за бретельки к крючкам для сумок в уборной).