Молодые, но взрослые: поиск доверия себе и своим решениям

Очень часто в моем присутствии молодые взрослые изрекают какую-то потрясающую мысль, от которой я лишаюсь дара речи и затем восклицаю: «Жаль, что не я это сказала!» В таких случаях я думаю: «Будь я, как ты, в твоем возрасте, чего бы мне удалось достичь?» И меня охватывает ярость: создается впечатление, что мы об этих ребятах ничего не знаем.

Мне сложно сказать, кому нужна их оторванность от общей среды – им или нам. Они выбрали неудачу, чтобы хоть как-то определить себя, потому что успешными уже назвали себя мы, взрослые. Каждый из нас чувствует необходимость в удостоверении личности – ведь даже злодей стремится стать самым отрицательным героем из всех, – потому что это способствует выстраиванию самости.

Молодые взрослые – без собственной идентичности, лишенные опыта социальной жизни – вешают на себя ярлык неудачника в попытке объяснить, почему у них все так плохо. Они не склонны искать причины во внешнем мире. Для них более естественно принять ответственность на себя, подвергнуть себя самобичеванию.

Еще один пример: вам наверняка тоже встречались так называемые ужасные дети – невыносимые, неуправляемые, неприятные. Однако внутри они не такие: ребенку свойственно быть радостным, когда у него все хорошо. Просто, получив ярлык самого плохого, он начинает представлять собой больше, чем ничего. Так и молодые взрослые без собственной идентичности, лишенные опыта социальной жизни, вешают на себя ярлык неудачника в попытке объяснить себе, почему у них все так плохо.

Они не склонны искать в первую очередь причины во внешнем мире. И мне не кажется, что они сразу же начинают искать виновных. Для них более естественно (говорю я, ежедневно посещая стройплощадку, где ведутся работы по выстраиванию самоидентификации) принять на себя ответственность, остановиться и подвергнуть себя самобичеванию, решить выделиться, став чемпионами по неудачам. С другой стороны, мне кажется, таким образом они демонстрируют, что усвоили преподанный им урок: примат личного над общественным, главенство индивидуального над естественной склонностью к объединению.

В результате семья в ее лучшем варианте не находит плодородной почвы, лучей солнца и воды, чтобы расти и заполнять сад своими стихийными цветами. Мы понимаем, что если твоя мать не твоя лучшая подруга (или же, напротив, если твоя мать не более чем твоя лучшая подруга), то это нисколько не идет тебе на благо и лишь усиливает примат того, что уже есть, известного, привычного.

Иными словами, семьи.

Мы можем обвинить во всем COVID

Я не одна так считаю. И в то же время не думаю, что мы правильно оцениваем влияние на нас пандемии. Мне кажется, большинство используют ковид как предлог, списывая на него большую часть общего кризиса, того, что уже было до него. Мы обвиняем друг друга, что не вышли из ковида лучшей версией себя, как обещали сделать, если не умрем от него. Мы не понимаем, что проецирование ответственности вовне, на вирус, зачастую лишь способ не обременять себя

изнутри, так как наше изнутри не выдержало бы лишнего груза.

Однако, на мой взгляд, с точки зрения отношений у пандемии есть по крайней мере один положительный аспект.

После ковида многие расстались. И в то же время среди молодых взрослых появилась новая тенденция, которая отразилась и на дружбе. О ней мне сообщили многие из тех, кому сейчас от двадцати до тридцати лет. Если раньше люди встречались с друзьями, потому что знали друг друга со школы, потому что заводить друзей – это категорический императив, потому что жили рядом, потому что нужен был контент для сторис, потому что надо порадовать маму и не выглядеть социопатами… то есть, по сути, не обязательно глубоко задаваясь вопросом о выборе второй семьи как альтернативы семье родственников (а в итоге она оказывалась именно такой, как семьи их родителей), то после разлуки, вызванной запретом на выход из дома и угрозой коронавируса, что-то изменилось.

Двадцатитрехлетняя Клара, студентка университета, первой рассказала мне об этом. С незапамятных времен она была прекрасным примером животного социального и всегда возлагала на друзей большую часть своих надежд, они были ее отдушиной: чем хуже дела шли дома (ее родители были на грани развода), тем более отношения со сверстниками становились бальзамом, исцелявшим ее раны, печали, недуги. С ними она пила пиво, болтала на улице, проводила отпуск. Во время карантина, как и многие другие, Клара с друзьями делали все возможное, чтобы не отдаляться друг от друга, и успешно – благодаря мобильным устройствам, приложениям и видеозвонкам.

Однако позже запрет властей встречаться друг с другом заставил Клару задаться вопросом: а стоит ли возвращаться к этим отношениям?