Молодые, но взрослые: поиск доверия себе и своим решениям

Алессандро говорит мне, что не понимает, почему не дает себе сближаться с другими и в чем причина его дискомфорта. В семье его не судили и не отвергали, и его недоумение и растерянность понятны. Он считает, что мать и отец с их доброжелательным воспитанием вроде бы привели в мир парня, обладающего твердой самооценкой, достаточно уверенного в себе, чтобы справиться с тем, что он не обязательно будет всем нравиться, у которого в активе достаточное количество похвал, чтобы противопоставить их возможным отрицательным отзывам.

Боюсь, от него ускользает следующее: такого, чтобы родители никогда не указывали ему, прямо или косвенно, как жить, сколько и чему учиться, каких результатов достигать в спорте (и это лишь несколько примеров), быть не может.

Самое первое ожидание, которое родители возлагают на ребенка, заключается в том, чтобы он не умер, – а смерть, когда ты совсем еще малыш, очень молод или незрел (эти термины – синонимы), к сожалению, возможна и при отсутствии болезни. Это ожидание продиктовано любовью, настолько сильной, что обычно в новостях, рассказывающих, как кто-то погиб по глупости, ни один родитель не говорит, что привел в этот мир кретина (и эти чувства прекрасно можно понять).

Ребенок не должен выставлять нас в плохом свете, просить оплатить занятия в бассейне, а потом не посещать их, вылетать из школы, проваливать экзамены, списывать на контрольной (а если он списывает, то не должен дать себя поймать за руку). Он должен быть счастливым, давать повод гордиться собой, нравиться окружающим, рано или поздно научиться ездить на велосипеде без учебных колес, не становиться наркоманом, даже если разочек и выкурит косяк, не садиться за руль, если выпил с друзьями. От него требуется подарить внуков, открыть лекарство от редкой болезни, найти работу, с помощью которой он сможет содержать себя сам, не полагаясь только на родительские сбережения, которых должно хватить на всех. Выжить, даже когда нас больше не будет. Помочь нам до того, как мы уйдем, когда мы уже не в состоянии будем справляться сами. Не попасть в тюрьму. Дать нам повод похвастаться перед соседями… Крупные они или мелкие – это все ожидания, а суждение – это несоответствие между тем, каким мы хотели бы видеть другого, и тем, кем он в действительности стал, отклонившись от ожиданий либо в лучшую, либо в худшую сторону.

Мы не высказываемся об этом открыто. Возможно, потому что прочитали, что так поступать не надо. Когда ребенок провалит экзамены, мы скажем ему, что этого не произошло бы в Финляндии или в школе без оценок, – мы боимся его травмировать, а на самом деле не знаем, как справиться с его разочарованием, ведь, когда выносят суждения о нас, теперь уже взрослых, мы переживаем так тяжело, будто нам вдвое меньше лет. Однако это не делает нас просвещенными родителями. Напротив, в этом случае мы выносим неясное, двусмысленное, не считываемое сразу суждение.

Отсутствие ожиданий и суждений не признаки любви. Когда кто-то для меня важен, я это безошибочно знаю, потому что я о нем думаю, это чувство живет внутри меня. Любовь – больше познавательная способность, чем эмоциональный навык: сердце не может существовать без мозга, оно не умеет продумывать планов, просто отстукивает ритм здесь и сейчас.

Я утверждаю: у нас не может не быть ожиданий. Их нет, если нет любви – тогда у меня нет намерений и мнения в отношении людей, которые мне безразличны, о которых я не думаю. Они меня не интересуют.

Ошибка современной семьи, транслирующей ребенку мысль, что с ним все хорошо, лишь бы он рос и становился самим собой, и подразумевающей, что семья примет его любым, в итоге не помогает становлению ребенка. Я реализуется во встрече с другим, который выполняет роль зеркала, при постоянной корректировке своих поступков методом проб и ошибок.

Если нет домашнего опыта соприкосновения с суждениями, у человека не вырабатываются антитела, он не соприкасается с функциональным и положительным аспектом суждений, у него нет глубокого реального опыта соприкосновения с реакцией другого.

Вот почему буквально каждый молодой взрослый, с которым я знакомлюсь, рассказывает, что боится подвергнуться суждению и показаться недостаточным, неадекватным, не способным сделать что-то важное. Его становлению не помогали, у него не было отрочества, а значит, не было возможности должным образом поболтаться из одной стороны в другую и выстроить надежную структуру личности, он не усовершенствовал вкус. И теперь он не знает, чего хочет. Он в курсе, как осчастливить собственную мать, но не себя самого.

Молодые взрослые не знают, кто они. Приходится совершать это открытие в одиночку и с опозданием. Каждый несет в себе дискомфорт, пришитый к нему внутри, с позорным клеймом неудачника, ведь, конечно же, у других дела наверняка идут лучше, чем у него.