Молох (сборник)

Следовательно, на пути контактов с людьми при фантоматизации возникает значительно больше трудностей для преодоления, чем я был склонен думать, хотя различие между прекрасной девицей и Эйнштейном я осознавал. Зато я переоценивал трудности, связанные с совокупными трансформациями визуальных картин (поля зрения), зависящими от положения фантоматизированного, поскольку ошибочно считал обязательным получение функциональных импульсов из нервной системы тела, хотя достаточно просто «грубого» восприятия человека, учитывающего только существенные движения головы и конечностей. Разумеется, я был прав, когда писал в дальнейшей части цитируемого раздела: « Машине подчинен только фактический материал, который поступает в мозг, но не подчинены непосредственно сами мозговые процессы. Так, например, человек не может потребовать, чтобы он испытал в фантомате раздвоение личности или острый приступ шизофрении

».

Важным я считал «вопрос о том, как можно распознать фиктивность фантоматологического видения». Прежде чем я вновь продолжу цитирование «Суммы» тридцатилетней давности, я отмечу, что конструирование фантоматизированного шлема делает возможным действительно стереоскопическое видение, то есть трехмерное, но четкость картин зависит, как и на экране телевизора или мониторе компьютера, от плотности сетки (растра), а из-за того, что картинки разбиты на точки, резкость, даже при микроскопическом разбиении картин, своим отличием от действительности раскрывает сегодня свою искусственную природу. Однако прогресс в области визуализации, видимый, например, в « high definition television

[24]

», позволяет считать настоящее, несовершенное состояние изображений переходным, а в будущем даже и сильная лупа не позволит рассмотреть картинку, разоблачая ее растровую и, тем самым, неподлинную характеристику. «Мерседес» первого поколения был, как известно, тележкой с отпиленным дышлом и кроме того, что двигался (но медленно), ничем не напоминал современные машины этой марки.

Однако я старался в выяснении различий между реальностью и ее имитацией зайти так далеко, как это было возможно интеллектуально, а не только визуально. Поэтому писал: « Вопрос о том, как можно распознать фиктивность фантоматического действа, prima facie

[25] аналогичен вопросу, который иногда задает себе человек, видящий сон. Бывают сны с очень острым ощущением реальности того, что в них происходит. Но здесь следует заметить, что мозг спящего никогда не обладает такой активностью, способностью к анализу и мышлению, как мозг человека бодрствующего. В нормальных условиях сон можно принять за действительность, но не наоборот (то есть нельзя принять действительность за сон), разве что в исключительных случаях, да и то если человек находится в особом состоянии (сразу после пробуждения, при болезни или в ходе нарастающей умственной усталости). Но именно в этих случаях сознание является затемненным и потому позволяет себя «обмануть».