Молот и крест

- Правильно, - сказал Торвин. - Два имени, а сущность - та же. Послушайте, иногда я начинаю думать, что христиане правы: существует только один Бог. - Он скользнул взглядом по вытянувшимся лицам жрецов. - Но он… или оно… словом, этот Бог имеет несколько обличий, состояний духа… Возможно, разных составных частей. И части эти порой сражаются друг против друга. Так иногда человек забавы ради играет сам с собой в шахматы - левая рука против правой. Один против Локи, Ньёрд против Скади, Эзир против Венира. Хотя подлинное сражение идет между всеми частями, то есть всеми богами, с одной стороны, и гигантами и чудовищами - с другой. Закончится же оно в Рагнар-ёк, Судный День… У Одина свои взгляды на то, как подготовить людей к сражению, как сделать так, чтобы они стали помощники богам в этот великий день. Он хочет сделать их сильными. Но и Риг, только на свой лад, выполняет ту же задачу. Слышали вы древнее сказание? О том, как Риг бродил по горам, увидел Ая и Эдду и дал Эдде потомство - Трэля. Потом встретил он Афи и Амму, и Амма принесла от него Карла. Наконец, попал в дом Фатира и Мотир, после чего Мотир стала родительницей Ярла. Задумайтесь: наш ярл когда-то был трэлем и карлом. Теперь скажите: как звался сын Ярла?

- Кон Юный, - сказал Фарман, - Коп ungr.

- То есть konungr, - подсказал Торвин.

- То есть конунг, король… - сказал Фарман.

- Кто же теперь откажет нашему ярлу в праве носить этот титул? Ведь он всей своей жизнью повторил старинное предание.

- Но почему у Рига такие повадки? - спросил Вест-мунд, жрец Ньёрда. - И в чем сила этого бога? Ибо, признаюсь, если не считать рассказанного тобой предания, я о нем совсем ничего не знаю…

- Он - бог первопроходцев и горных бродяг. В его власти - заставить человека совершенствоваться. И не через воинскую доблесть, как это делает Один… Рассказывают другое предание - о Скьефе, отце Скволда - Снопе, отце Щита. Правда, датские короли называют себя Скволдунгами, сыновьями Скволда, то есть королями-воинами. Однако и они помнят, что пока Скволд не стал королем-воином, он был очень мирным королем, он научил людей, как сеять пшеницу и собирать урожаи, хотя прежде они добывали пропитание охотой, подобно дикому зверью. А наш Шеф - как бы ни выговаривалось его имя, - как я полагаю, явился к нам для того, чтобы избавить нас от сева и жатвы и ежегодного беспомощного ожидания новых всходов…

- И ты полагаешь, что это тот, кто должен прийти к нам с Севера? - с сомнением произнес Фарман. - В его жилах течет чужая кровь, родное его наречие отлично от нашего… И он пошел на союз с христианами… Это просто невероятно.

- Воля богов всегда поначалу кажется нам невероятной.

* * *

Ярл и король смотрели на скорбную процессию, что поднималась на палубу кораблей. Первым поднялся посрамленный король, за ним - все его разоруженное воинство. Причем Альфред настоял, чтобы вместе с франками отплыли и папский легат, и церковники, завезенные франками, но кроме того - и архиепископ Йоркский заодно с епископом Уинчестерским Даниилом вкупе, само собой, с архидиаконом Эркенбертом. Высланы были и те английские клирики, которые не пожелали в свое время заявить о своем неповиновении захватчикам. Поднимаясь на борт, Даниил призывал на голову короля все муки ада, грозил ему вечным проклятием и анафемой, но Альфред был спокоен, как изваяние.

- Если ты изгонишь меня из своей паствы, - наконец произнес он, - я соберу вокруг себя новую и наберу пастырей получше, чем ты. И к стаду тому приставлю овчарок с зубками поострей, чем у тебя.

- Ты нажил себе смертельных врагов, - заметил Шеф.

- Это нам также придется поделить на двоих, - ответил король.

И тогда они совершили свою сделку.

Оба одинокие, наследников ни у того, ни у другого нет. Оба станут королями и будут править в содружестве друг с другом: Альфред - землями к югу от Темзы, Шеф - к северу от реки, и в любом случае - до Гембера, за которым по-прежнему рыщет Змеиный Глаз. Далее, каждый признал другого своим наследником. Каждый согласился с тем, что в пределах его владений люди смогут свободно исповедовать любую религию, - быть христианами, поклоняться богам Асгарда или стать последователями любого другого верования. И однако и жречеству, и священникам запрещалось заниматься стяжательством - принимать подати или владеть землей, не считая платы, взимаемой за отправление определенной службы и оговоренной заранее. Все же церковные земли принадлежали отныне короне. Это делало обоих друзей богатейшими из государей Европы своего времени.

- Полученное мы будем тратить на благие цели, - провозгласил Шеф.

- На благотворительность?