Молот Ведьм

— Берегись, Мордимер, — сказал он и шутливо погрозил мне пальцем. — Ибо даже бесконечное терпение и бесконечное милосердие Ангелов имеет свои границы. Он договорил эти слова, после чего в один миг исчез из моих глаз. С минуту в месте, где он только что стоял, мерцало ослепительное сияние, но и оно скоро истаяло. Я с облегчением вздохнул, ибо мог сказать, что у меня снова было дурацкое везение. А также своё, очень личное мнение на тему терпения и милосердия. Особенно о бесконечном терпении и бесконечном милосердии. Под известковыми скалами не было и следа моих спутников, и я лишь надеялся, что они поехали в замок, чтобы привести помощь, а не чтобы оплакать потерю командира и утопить горе в бутылках вина. Хуже, что также пропала моя лошадь, а это означало, что до резиденции Хаустоффера мне придётся тащиться пешком. Но я был столь разумным, что мне даже мысль в голову не пришла, будто Ангел мог бы меня перенести к месту, находящемуся поближе к замку. Единственное, что я мог чувствовать к Нему, это благодарность за то, что спас меня из беды и посчитал мои интриги интересными или же забавными. Но я полностью отдавал себе отчёт, что следующая попытка спровоцировать Его может закончиться для меня уже больше, чем плачевно.

***

Барон был изумлён, что я ещё жив. Тем более, что он не собирался, конечно, посылать никакой спасательной экспедиции, чему, впрочем, трудно удивляться. Раз нанятый инквизитор не преодолел опасностей, чёрт с ним, инквизитором!

— Как справился? — Он всмотрелся в меня с интересом.

— А, поубивал их всех, — ответил я, ибо не собирался рассказывать о подробностях дела с его сыном и о том, что тот в конце концов получил вожделенное бессмертие, благодаря всемогущему пожеланию моего Ангела. Хаустоффер молчал очень долго.

— Вижу, инквизиторы вылеплены из прочной глины, — произнёс он, наконец.

— Наше предание гласит, что Господь вылепил первого инквизитора по образу и подобию своему, сказал я шутливым тоном. — Но скажите мне, пожалуйста, зачем всё это было нужно? Ведь господин барон прекрасно знал, что его сын никакой не вампир.

— А мог им стать? — спросил он, не ответив на мой вопрос.

— Нет, господин барон. Не существует таких ритуалов, а скорее, да, существуют, но их описания столь же достоверны, что и описания получения философского камня или красной тинктуры.

— Мне надо было вас прельстить, магистр, — произнёс барон. — А только необычность задания и ваши сомнения могли дать результат. Если бы я открыл, что мой сын занимается тёмным искусством, то уже через несколько недель тут бы кишели твои собратья в чёрных мантиях. А ты справился сам. Ты всех убил, и дело закончено.

— Правила Инквизиции требуют от меня написания подробного рапорта, — сказал я.

— Да пишите, — произнёс он снисходительно. — Ведь вы не солжёте, говоря, что самостоятельно, при лишь незначительной помощи, вы разрешили проблему. Думаю, у инквизиторов нет причин интересоваться моей скромной особой, учитывая, что я отдал в ваши руки собственного сына.

— Это деяние, достойное несказанной похвалы, — серьёзно ответил я.

— И я так думаю. — Он кивнул. — Я никогда не испытывал симпатии к этому поганцу, но то, что он творил последнее время, уже перевесило чашу весов. Я не испытываю особых чувств к мужичью, но считаю, что овец следует стричь, а не резать. Как думаете?

— Ваша милость так говорите, будто читаете в моих мыслях, — ответил я.

— Хорошо сказано. — Он улыбнулся. — Итак, перейдём к вопросу вознаграждения за хорошо выполненное задание. Напомни мне, как мы договорились?

Ха, любезные мои, приближался момент истины, и вашему покорному слуге вскоре предстояло убедиться, его милость барон только лишь шутил или же действительно хотел исполнить мечты скромного инквизитора. И тогда я необдуманно (а может обдуманно) посмотрел в огромное зеркало, висящее на стене с правой стороны. Я увидел в нём стул с резной спинкой, кармазинную драпировку, золотую лепку на потолке. Столик с хрустальным бокалом и графином, наполненным до половины высоты красным вином. Только одна маленькая подробность: я не увидел в зеркальной глади самого господина барона. Я ещё раз глянул на комнату и вернул взгляд на зеркало. Ничего не изменилось. Господин барон просто не отражался в стекле.

— И что, инквизитор? — заговорил он, когда молчание затянулось. — Каковы будут твои пожелания?

— Работать для вашей милости было для меня настоящим удовольствием, — ответил я учтиво и без заикания. — Единственно, чего желаю, это безопасно вернуться в Хез, а чувство выполненной миссии и сознание расположения и доверия, коими ваша милость меня одарила, будут для меня достаточной наградой.