Молотов. Полудержавный властелин

— В книге «Великая Отечественная война» помещены фотографии всех руководящих деятелей — Микоян там, Косыгин, Тевосян, Шахурин, Устинов, Ванников… А вашей нет фотографии.

— Это относится к тому периоду, когда меня старались забыть, — говорит Молотов.

— Это зависит еще от редактора.

— Нет, больше от периода. Некоторые годы меня очень старались, так сказать, изъять.

— Это с 1949 года?

— Нет, позже. При Сталине я все равно формально был в Политбюро.

— После 1957-го?

— Да, да.

Вечный огонь

— Я считаю, это неправильно — Вечный огонь. Почему неправильно? Мы пошли по буржуазному пути, повторяем. Не могилу Неизвестного солдата нам нужно было дать, а могилу Антифашиста, — говорит Молотов., — Мы — единственная в мире страна, где есть не только могила Неизвестного солдата, но и могила Неизвестного Верховного главнокомандующего. Наверно, надо было построить в Москве монумент советскому солдату…

— Это да, — соглашается Молотов. — Чтоб об этом помнили. Для буржуазии можно — какой-то неизвестный солдат. А нам — не каждый солдат, а только тот, который помог в борьбе с фашизмом, с империализмом, это вот солдат наш, его мы и прославляем, его мы и популяризируем. А то неизвестно, для кого это подходит — для Египта, Ирана…

13.04.1972

Союзники

— Адмирал Кузнецов пишет, что 1 мая 1945 года Сталин огласил телеграмму-поздравление Молотова из Сан-Франциско.

— Да, в мае я был в Америке… Хотел послать Громыко, но американцы очень просили приехать, так как первая сессия… Прислал Гарриман самолет, и я с их летчиками полетел через Якутию…

Девятого мая 1945 года я был в Сан-Франциско, выступал по радио в День Победы. Мне предложили восьмого. Я сказал: не могу, мы отмечаем девятого. Они — восьмого, а мы — девятого. Многих тянет отмечать все-таки восьмого, но мы это считаем неправильным. А я думаю, Сталин опасался, как бы нас не надули, не подвели наши союзники. А то еще куда-нибудь затянут, какую-нибудь бяку устроят.

Сталин был очень осторожен…

Начиная с марта месяца через Алена Даллеса они вели переговоры с немцами, а нас не пускали. Конечно, мы очень большое недоверие оказывали, пока все не будет решено. Подождем. Это было правильно, по-моему.

Черчилль же дал указание Монтгомери: берегите оружие немецкое, оно еще может пригодиться против Советского Союза. Боялись, что мы пойдем дальше…

Восьмого мая они меня поздравили. Но праздник у них небольшой был. Как полагается, минута молчания. Но не чувствовалось… Не то, что их не касается, но они настороже в отношении нас, а мы в их отношении еще более…

09.05.1972, 11.05.1978

— Мы у союзников войска просили, предлагали, чтоб они свои войска дали на наш Западный фронт, но они не дали, они говорили: вы возьмите свои войска с Кавказа, а мы обеспечим охрану нефтяных промыслов. Мурманск хотели тоже охранять.

А Рузвельт — на Дальнем Востоке. С разных сторон. Занять определенные районы Советского Союза. Вместо того чтобы воевать. Оттуда было бы непросто их потом выгнать…

Я их всех знал, капиталистов, но Черчилль — самый сильный из них, самый умный. Конечно, он стопроцентный империалист. Перед Сталиным он преклонялся… Хитрый. Говорит: «Давайте мы установим нашу авиабазу в Мурманске, — вам ведь трудно». — «Да, нам трудно, так давайте вы эти войска отправьте на фронт, а мы уж сами будем охранять». Тут он назад попятился.

06.12.1969, 04.10.1972

— Я читал «Блокаду» Чаковского в журнале по частям, а вот решил последний том дочитать до конца — неужели я не обратил внимания на такую вещь? Вот он описывает 1941 год, декабрь, приезд Идена в Москву. Я его встречал (читает):

«Министр иностранных дел Великобритании Антони Иден, его заместитель Кадоган и посол Великобритании в СССР Криппс сидели по одну сторону длинного стола, на котором стояли бутылки с боржомом и хрустальные фужеры, а Сталин и советский посол в Англии Майский — по другую. Майский выполнял обязанности переводчика». Я, конечно, присутствовал, но он меня не упоминает. Я с Иденом встречался больше, чем Сталин. Он просто меня не хочет упомянуть, хотя это противоречит фактам. Специальное какое-то отношение… А о Сталине он везде старается ввинтить что-нибудь…

18.08.1976

Какая это победа?

— Некоторые писатели рассуждают так. Какая это победа? Это не победа. Мы тридцать пять миллионов потеряли людей во время войны.

— Это как раз такие люди говорят, из-за которых нам так трудно достается победа, — живут предрассудками.

— Россия, мол, все равно б не была под немцами, Сталин или не Сталин был бы у нас. Я говорю: а как же триста лет мы были под монгольским игом и что с нами стало б, если б у нас был слабый руководитель в эту войну?

— Конечно. Это тоже правильно, — соглашается Молотов.

— А они говорят: это не победа.

— Это люди малосоображающие. Или — с чужих слов.

— Молотов, мол, не может тебе ничего другого сказать, он обязан защищать свою точку зрения.

— Какую точку зрения?

— Все, что было сделано при Сталине, все, мол, было правильно.