Момент

Я выхожу из филармонии с твердым намерением вернуться в отель. Вместо этого я отправляюсь на поиски бара в Кройцберге. Выйдя из метро, я едва не возвращаюсь обратно из-за сильного снегопада. Но что-то тянет меня в бар. Неприятная стычка с художником приводит к знакомству с женщиной с булавкой в носу. Мы проводим вместе ночь. Утром она посылает меня куда подальше. Я остаюсь один в незнакомом квартале. Бреду вверх по улице, к местному чекпойнту. Неожиданно сворачиваю в первое попавшееся кафе. На стене при входе читаю объявление на английском языке:

ИЩУ КВАРТИРАНТА. Художник сдаст свободную комнату в своей студии. Арендная плата сносная. Помещение тоже. Приоритет аморальным типам.

В объявлении были указаны имя — Аластер Фитцсимонс-Росс — и номер телефона. Я записал и то и другое. Фитцсимонс-Росс. Должно быть, бритт. И наверняка с характером, судя по комментарию об «аморальных типах».

Я выпил несколько чашек крепкого турецкого кофе, съел кусочек пахлавы и попросил разрешения воспользоваться телефоном. Мужчина за прилавком — с мутным взглядом, ершистыми усами и сигаретой в пожелтевших зубах — содрал с меня за эту привилегию двадцать пфеннигов. Часы показывали двенадцать сорок девять. Я набрал номер. Телефон прозвонил четырнадцать раз. Я уже собирался повесить трубку, когда мне ответили. Судя по недоумению, прозвучавшему в голосе, джентльмен на том конце провода так же, как и я, бурно провел ночь.

— Вы что, всегда звоните людям в такую рань?

Голос был прокуренный, но густой и аристократический. Я даже уловил в нем акцент диктора Би-би-си, разве что без рубленых интонаций.

— Уже почти час дня, — сказал я. — И это Аластер Фитцсимонс-Росс?

— Кто спрашивает, черт возьми?

— Меня зовут Томас Несбитт.

— Не иначе, американец хренов…

— Вы очень проницательны…

— И, как все америкосы, встаете чуть свет со своими коровами, потому вам пофиг трезвонить в такую рань.

— Я вообще-то с Манхэттена, так что о коровах имею весьма смутное представление. И поскольку сам только что проснулся…

— Ну, и чего звоните?

— Хотел узнать насчет комнаты. Но раз ужу нас не складывается…

— Постой-ка, постой…

Последовал приступ оглушительного кашля; у меня такое тоже бывало после перебора с сигаретами накануне вечером.

— Черт бы побрал… — наконец произнес он, откашлявшись.

— Вы в порядке?

— Трансплантация органов пока не требуется. Так вы что-то говорили про комнату?

— Совершенно верно.

— Имя у вас есть?

— Я уже называл.

— Ну да, ну да. Просто я еще не проснулся…

— Может быть, мне стоит позвонить в другое время?

— Марианненштрассе, дом пять. Имя на звонке. Третий этаж, налево. Через час.

И в трубке воцарилась тишина.