Моменты счастья

Время продолжало идти, я стала приходить в себя, пытаться наладить свою жизнь. Это был июль, может, его середина… Он позвонил и пригласил сходить куда-нибудь. Естественно я отказывалась (надо же повысить себе цену), но в итоге он меня уговорил. Мы встретились, где-то посидели, и он пошел провожать меня домой. Мы пошли пешком. Вы помните, каким теплым бывает июльский вечерний воздух? Я тоже отчетливо помню и могу в любой момент представить. Мы дошли до подъезда, но расходиться не хотелось, хотелось разговаривать без остановки… Мы сели на лавочку и разговаривали только о нас, нет, точнее это он говорил все время обо мне, мы выяснили все друг у друга, что не давало покоя… Я не знаю, сколько времени прошло: час, два, три… Недовольная мама пыталась сообщить, что пора домой и не очень-то прилично сидеть на лавке у подъезда. Но разве для нас это имело значение? Я была счастлива. Я услышала все, что хотела и мечтала услышать… Ночи не было, был вечер, сумерки и рассвет, июльский рассвет… Люди начали выходить на работу. В шесть утра мы поймали такси и приехали к нему домой, на траве была роса и чирикали птицы, мы сели на качели, и было так хорошо, хорошо от того, что мы снова были вместе… Я была счастлива – рядом был он. А потом его мама приготовила оладьи со свежей малиной и сказала, что очень рада видеть меня снова в их доме…

Это было так давно, практически в прошлой жизни, а память бережно хранит каждый миг из этого дня или даже лучше сказать ночи… июльской ночи, когда я была счастлива.

Елена

184

Самое большое счастье для родителей – это видеть, как их родные дети выступают. Как правило, все плачут от счастья. И это слезы счастья, действительно, настоящие. И вот когда моя дочка, худая очень в свои четырнадцать лет, ледяными пальчиками выстукивала Шопена, я сидела и лила горячие слезы, потому что накануне мы пошли на базар и купили ей длинное платье, первое в ее жизни. Для нее это было большое несчастье – экзамен. А для меня было фантастическое счастье. И когда мой сын Гена устраивает спектакли, я тоже ужасно горжусь и радуюсь. И когда внук Петр, который бывший «поросенок Петр», а сейчас ему – девятнадцать лет – сдавал в музыкальной школе экзамен, играл на скрипке, концерт, сидела вся родня, и все дружно плакали от счастья. Понимаете? И когда ребенок устраивает выставку своих работ, и когда он вдруг танцует что-то такое, это чистое счастье человека, без примесей.

Людмила Петрушевская

185

Июнь 2013 года. Ты сидишь на полу совершенно голым. Глаза наполнены искрящимся счастьем и смеешься изо всех сил. Да, ты сам сделал это. Сам, без моей помощи. Ты пыжился и кряхтел, сопел, но дополз до ящика своих любимых игрушек сам. Это твои первые шаги, мой маленький сын. Как бы я хотела, чтобы ты запомнил это, и всегда с таким чувством счастья, добивался своих целей.

Катя Кручинина

186

1995 год. Мне шестнадцать лет. Лето. Отдыхаем на даче у подружки. С нами ее мама. Всего нас пять девочек-подружек. Каждое утро мы ходим за водой к роднику, а вечером за свежим молоком в деревню. Воду таскать тяжело, но мы этого не чувствуем. Под палящим солнцем, с тяжелыми бидонами воды… Наша комната развешана большими постерами наших кумиров – Garry Barlow, Mark Owen, Michael Jackson, и только маленькая фотография Владимира Преснякова, которую я повесила прямо над кроватью. Мы слушаем кассеты до дыр, перематывая с нетерпением. Мы поем вечерами под гитару, забираемся высоко в горы, закапываем «клад», влюбляемся в соседских мальчиков-рокеров и чувствуем себя очень неловко, когда они приходят к нам в гости и видят изображения наших кумиров. Мы фотографируем полную луну на простенький фотоаппарат, носим ветровки друг друга, сидим на тропинке в саду поздно ночью и ждем падающих звезд, чтобы успеть загадать желание… Счастье!

Марина Мелкумова

187

То прекрасное ощущение, когда ты сквозь сон слышишь, как где-то там внизу дворники сгребают лопатами снег. Как им помогает большая холодная машина. И ты так тихо приотлипаешь один глаз-разведчик. Видишь, что на улице еще темным-темно и тревожно, соображаешь, что до звонка твоего будильника еще минимум полтора часа и… снова ныряешь в дрему. И вот она, последняя мысль, прежде чем сладко уснешь: «Как же хорошо, что есть вот такие смелые дворники, что в такую рань противостоят стихии. И как же хорошо, что ты сейчас не с ними». Что, конечно, от сумы и метлы не зарекайся, и что в армии ты наподметался, но все-таки здорово, что получил потом образование, и что утром надо поделиться этой мыслью с сыном… когда сладкий зевок обнуляет все планы и моментально погружает в предрассветный сладкий сон.

Александр

188