Mon Agent или История забывшего прошлое шпиона

Эта фраза главы государства являлась уже не вопросом, а скорее утверждением, и потому Богомол предпочёл промолчать. Как почти все его предшественники на премьерском посту, Премьер происходил из бывших военных и обладал прекрасным послужным списком. Иначе и быть не могло в стране, более полувека находившейся в состоянии никогда не прекращавшейся войны, направленной на её полное уничтожение. Население просто не готово было доверить свою судьбу штатским. Соответственно, перед Богомолом сидел человек, привыкший отдавать приказы и добиваться их беспрекословного выполнения.

— Если же у вас нет сомнений в моей решимости выполнить волю народа, то как вы можете объяснить факт нахождения одной из лучших оперативниц вашей пока ещё существующей организации в столице дружественного нам государства? В арабском наряде и по соседству с мечетью?

Следующие сорок минут Богомол посвятил объяснениям по поводу подробностей несанкционированной операции и о том, как её выполнение было призвано послужить исполнению чаяний нации избранных. Лейтмотивом сего редко прерывавшегося монолога являлось то, что чем меньше политики знают о делах спецслужб, тем лучше они спят ночью и тем выше шансы на их выживание в случае «непредвиденных ситуаций». Он даже привёл в качестве негативного примера бывшего главу страны избранных, имевшего обыкновение соваться в интимные детали тайных операций. Это и привело в итоге к бесславной поимке агентов Моссада в одной из немногочисленных дружественных арабских стран. Они были задержаны вскоре после неудачной попытки администрировать проживающему здесь исламскому радикалу дозу нервно-паралитического яда с помощью направленной в ухо струи аэрозольного баллона. Некомпетентное вмешательство премьера привело к тому, что попавшихся оперативников пришлось обменивать на слепого идеолога вооружённого сопротивления ишмаэлитов. При этом объект неудачного покушения выжил и отделался лишь длительным пребыванием в госпитале. К унизительным подробностям сего происшествия относилось и то, что избранным пришлось в срочном порядке доставлять на реактивном самолёте затребованный у них антидот и оправдываться перед Канадой. Дело в том, что агенты Института в очередной раз использовали для своих передвижений по миру паспорта этой никому ничего плохого не сделавшей страны. Богомол припомнил и то, как жена упомянутого политика любила требовать подробности об интимных привычках глав государств, с которыми ей и её супругу предстояло встречаться. Говорят, она даже любила щегольнуть намёком на свои познания в разговорах с самими дигнитариями, что, разумеется, не могло не менять их настроение мгновенно и самым решительным образом.

После этого примера руководитель Института сделал довольно неуклюжий реверанс в сторону нынешнего главы кабинета и рассыпался в любезностях по поводу его собственного профессионализма и зрелой мудрости, проявлявшихся в разумном сочетании совершенно оправданного контроля с уважением к принципам, на которых всегда строилась деятельность Института. Тут собеседник Богомола не выдержал и объяснил, что вот как раз с этими самыми принципами у него, как и у всей нации избранных, возникли проблемы основополагающего толка. Главная же из них заключалась в том, что, безусловно, Институт спас немало соотечественников от бомб террористов-самоубийц и уничтожил сотни злейших врагов государства, но это, как ни прискорбно, ни на йоту не помогло их многострадальному народу в плане обеспечения долгосрочной безопасности и самого выживания. На этой тягостно минорной ноте аудиенция и закончилась. По-видимому, хмуро подумал Богомол, объяснения его оказались недостаточно убедительны и правдоподобны, поскольку Премьер попрощался с холодно-брезгливым выражением лица, которое обычно сопутствует общению с теми, кому ни на грош не верят. Был он встревожен и отсутствием, казалось бы, логичной резюмирующей фразы вроде «Чтобы это было в последний раз!» Это могло означать, что Премьер уже принял кадровое решение и обладателю огромных ладоней недолго осталось сидеть за антикварным столом рейхсмаршала Геринга.

Когда спустя некоторое время Богомол в мрачной задумчивости сидел за указанным предметом мебели и размышлял о том, а не ошибся ли народ избранных с выдвижением на премьерскую должность не вполне достойного её человека, его секретарь сообщила о визите доктора Менгеле. Хотя тот и явился без предварительной договорённости, Богомол решил его принять. Тот никогда ранее не позволял себе подобной вольности и был в целом весьма квалифицированным знатоком как своего дела, так и многого другого, происходившего в стенах Института.