Mon Agent или История забывшего прошлое шпиона

Рядом стояла мелкая чашка Петри, обычно используемая для выращивания бактерий. Она была заполнена некоей красной жидкостью, имевшей вид и аромат виноградного вина. Время от времени Альфред отрывался от исполнения шпионского романса и лакал из своей чаши розовым языком, кося хитрым глазом. Словом, пушистый вредитель наслаждался жизнью и делал этот от всей своей крысячьей души. Если, разумеется, таковая у него имелась. Хотя подобное предположение могло довести до истерики любого попа, именно к такому выводу и склонялся собеседник и собутыльник пегого любителя шираза — наш хороший знакомый Учёный. Выдающийся генетик сидел напротив и часто отхлёбывал из своего бокала, не переставая удивляться прихотям природы и вместимости желудка узника номер «666В».

— И бр-разильских ба-алот м-малярийный туман, — надрывался тем временем уроженец Анголы, — пьяный шум кабаков (тут он трагическим жестом хлопнул лапой по чашке, обрызгав себя и всё вокруг красными каплями) и тоску л-лагерей!

Наконец песня закончилась, Альфред вылизал остатки и выжидательно посмотрел на хозяина вертепа. Тот поколебался, но всё же плеснул ещё.

— И на каком же языке была ваша песня? — спросил Учёный своего гостя.

— На языке Толстого, Булгакова и Жириновского, — икнув, ответил родент-полиглот.

Учёный кивнул: он уже перестал поражаться лингвистическим способностям Альфреда, успевшего за последнее время продемонстрировать вполне профессиональное владение как минимум десятком языков, включая арамейский, китайский и японский.

— Что ж, — переключился грызун на уже многократно обсуждённую с Учёным тему, — вы по-прежнему хотите вколоть мне какую-нибудь дрянь во благо человечества?

Учёный тяжело вздохнул и одним махом осушил остатки вина в бокале:

— Поверьте, — ответил он усатому собеседнику, серьёзно уставившемуся на него своими пьяными розовыми глазёнками, — наше знакомство заставило меня полностью пересмотреть свои взгляды на жизнь и работу. И уж вас-то никто и пальцем не тронет! Ей-богу! Но ведь факт остаётся фактом: если мы хотим помочь человечеству, нам неизбежно придётся ставить опыты на животных!

— Погодите, милый, — крыс несколько изменил свою сибаритскую позу, — сначала давайте разберёмся, кто это «мы»!

— Мы, — уверенно ответил Учёный, прихлебнув вина, — это работники научно-исследовательских лабораторий, работающие над поиском новых вакцин, лекарств и методик лечения старых и новых болезней, от которых страдают миллионы…

— Минуточку! — пискляво перебил его Альфред, комично поднявшись на задние лапы и приняв позу Ленина, дискутирующего с меньшевиками (не хватало только кепки и жилета). — А относятся ли к «мы» и те, кто пытается придумать очередной никому не нужный шампунь от перхоти или «омолаживающий» крем для всё равно стареющих дур? Видели бы они, как с крыс и кроликов слезает шерсть от «нежных» продуктов «для чувствительной кожи», которые на них испытывают!

Учёный промолчал, не найдясь что ответить. Действительно, пьяное животное было право.

— Что ж, я согласен, — наконец продолжил он, — не все опыты оправданы реальной необходимостью…

— Да? Лучше скажите прямо: нас мучают и убивают из примитивной жадности! Неужели человечеству нужны тысячи совершенно одинаковых шампуней?! Или кремов? Лосьонов? А лекарства? Зачем фармацевтическим компаниям тратить наши жизни и миллиарды долларов на создание повторяющих друг друга субстанций?

— Потому что только жёсткая конкуренция позволяет проводить естественный отбор самых лучших лекарств! — обрадовался нашедший аргументы Учёный. — Как можно узнать, лучше ли альтернатива, если её физически не существует? Ведь в этом и заключается смысл рыночной экономики!

— В таком случае неизбежен логический вывод: командно-административная система социализма была гораздо гуманнее к животным! — Казалось, крыс Альфред сейчас начнёт картавить, как Владимир Ильич, и махать кулаком, обращаясь к массам.

Внезапно вечернюю тишину Центра Исследований Будущего разорвал пронзительный хриплый вой. Учёный едва не уронил изрядно залапанный бокал с вином, Альфред же вмиг растерял весь пафос. Опустившись на четыре лапы, он проворно спрятался под кипу бумаг. Спустя несколько секунд его испуганная пятнистая морда появилась опять и абсолютно трезво пошевелила белесыми усами. Учёный напряжённо вслушивался в звуки огромного комплекса:

— Похоже на вой дикого зверя!

— Уважаемый, — со знанием дела поправил его мудрый крыс-всезнайка, — это вам не просто зверь!

— Кто же это? — заинтригованно спросил его собеседник. — Гиена? Шакал? Собака Баскервилей?

— Это орал так называемый «домашний» кот! — встревоженно откликнулся Альфред, — Откуда они у вас взялись?

Учёный недоумённо пожал худосочными плечами:

— Понятия не имею! Но завтра могу проверить! Правда, опять придётся общаться с этим недоразвитым шутником-наркоманом! Впрочем, если это для вас так важно, коллега…