Монах с гитарой

   Кабинет бургомистра я нашел на втором этаже после пятиминутных поисков и двух отправившихся на перерождение самонадеянных придурков, прятавшихся в засаде. Постучав в дверь я, не дожидаясь приглашения, шагнул внутрь, и оказался в довольно большом кабинете способном вместить канцелярский стол невиданных размеров, ломившийся от кулинарного изобилия. Каким-то непостижимым образом, мне удалось разглядеть на огромном канцелярском столе, настоящие часы, вытесненные всевозможными блюдами и бутылками и одиноко стоящие на краю. И не просто часы, а даже будильник! Больше из предназначенных хоть каким-то образом для работы приспособлений, на столе ничего не было. Все эти отвлекающие моменты были щедро залиты солнечным светом, который беспрепятственно лился в кабинет через широкие вымытые окна.

   Во главе стола, как и подобает начальнику его ранга, сидел бургомистр Фриц. Это был, дородный мужчина с солидным брюшком, похоже в свое время вместившим в себя не одну кучу еды и не один бочонок пива, не считая других алкогольных напитков разной степени крепости. Начавшая лысеть голова была повернута в мою сторону, и мне ничто не мешало разглядеть, его утомленное излишествами лицо, кожа которого была сплошь испещрена крупными порами. Под редкими бровями и набрякшими веками, суетливо бегали невыразительные глазки. Далее, наливались спелостью солидные мешки под глазами, между которых разместился крупный мясистый нос. Ещё ниже, большой рот, с толстыми сухими губами и тяжелый подбородок - желанная мишень-мечта для любого боксера.

   Одет он был по-деловому. Старомодный жилет от костюма, белая сорочка, взмокшая от пота и строгий непрезентабельный галстук. Передо мной сидел типичный представитель чиновника-бюрократа и вытирал носовым платком блестящее от пота лицо и мокрую шею.

   Весь облик Фрица кричал о том, что у него уже давно началась моральная подготовка к обеденному перерыву. Я его прекрасно понимал и поэтому не стал томить Фрица неизвестностью и для начала поздоровался и поинтересовался:

   - Может вам помочь? - я указал на стол, стонавший под гнетом посуды со всевозможной едой, и добавил. - Я никогда не был эгоистом, и легко бы мог отдать рубашку нуждающемуся, если у меня их две.

   Сбитый с толку моим предложением, Фриц не сразу нашелся, что ответить. Видимо, в нем некоторое время боролись жадность с гостеприимством. В итоге, приняв во внимание обилие пищи, которую Фрицу никак не одолеть в одиночку, победу одержало гостеприимство.

   Немного погодя, когда я перепробовал все, без исключения, блюда, ни в чем себе не отказывая и заметил, что пик обеда у Фрица остался позади, я понял, что удобный момент наступил и приступил к обсуждению своих головняков.

   - А я, собственно, к вам по делу!

   - Надо же! И по какому, если не секрет?

   - Совсем не секрет, что больше удовольствия получаешь от еды, чем от разговоров о ней.

   Говоря это, я достал из своего инвентаря миллион золотых монет и засыпал ими все освободившееся, от уничтоженной нашими совместными усилиями пищи, пространство на столе. Опыт общения, в качестве успешного, но зависящего от многих обстоятельств предпринимателя, с чиновниками всех мастей, разных уровней и степени значимости, научил меня тому, что человек способен на многое, если ему дать надежду. Иными словами, медсестра с подаренной шоколадкой и та же медсестра без шоколадки - это два разных человека. Я с удовлетворением отметил, как у Фрица загорелись от жадности глазки и продолжил психологическое давление.

   Всем давным-давно уже известно, что в коррумпированном обществе неподкупных чиновников не бывает. Исключения есть везде, но искушение губит даже святых девственниц. Неподкупный чиновник - это всего лишь чиновник, с которым не сошлись в цене. С Фрицем в цене мы сошлись целиком и полностью. В результате, мы остановились на том, что город будет получать не как минимум пятьдесят процентов прибыли с моей деревни, а разбогатеет всего лишь на двадцать. Фриц, при этом, в свою очередь, единовременно разбогател на рассыпанный по столу миллион, и еще на десять процентов с прибыли моей деревни, которые отходили ему лично. Я уже почти собрался уходить, когда вспомнил о том, чего никоим образом не должен был забывать:

   - Кстати, а как насчет награды за оказание "неоценимой услуги" провинции Лангобард?

   - Вот это память! - надеюсь, что искренне порадовался за меня Фриц. - Конечно! Вот, держи!

   Я получил вторую пару "Сапог Поспешности", и не стал более злоупотреблять гостеприимством бургомистра. Как нельзя более, обоюдно довольные результатами нашей беседы, мы пожали друг другу руки и разошлись, уж если и не добрыми друзьями, то вне всякого сомнения, убежденными единомышленниками и даже где-то, соучастниками.