Монашка

– Я тебе советую, Таисия, работать на «партию Бандеры». Они сумеют тебя спрятать от русских. Вообще лучше забудь, что была русской.

Таисия отвернулась от игуменьи и всей своей силой воли пыталась не расплакаться, пыталась сдержать нахлынувшие слезы.

Забыть, что я – русская! Забыть самое дорогое в душе и жизни каждого человека – народ и родину! – возмущенно думала она. Душа ее бурлила, но монахиня сдержала себя и встретила полным молчанием эту странно удивительную речь игуменьи, оскорбительную для нее как по сути, так и по содержанию. Решив промолчать, она подумала, что спорить с ней сейчас просто бесполезно, она вряд ли сможет понять ее мысли, а если и поймет, то переубедить ее будет невозможно.

А матушка протянула монахине Таисии письмо митрополита, затем образок и красивые перламутровые четки. Это были подарки по случаю ее монашеской профессии от его преосвященства. Письмо было любезным, митрополит сердечно поздравлял ее с принятием профессии, и только никакой защиты от него Таисия не получила, а ведь в помощи она так нуждалась. Она и дальше оставалась одна с опасностью и страхом перед бандитами.

У Таисии все больше и больше зрело убеждение, что только у русских, на ее исторической родине – ее спасение и безопасность, поэтому она решила прекратить всякие попытки поиска какой-либо помощи.

В конце февраля 1945 года совсем неожиданно, ночью, в сопровождении нескольких офицеров и роты солдат прибыл полковник Садовник. О его приезде сообщила ей испуганная сестра монахиня Аннезия. Разбуженная Таисия произнесла молитву и сразу подумала: «А ведь не на облаву он приехал. Какие-то другие дела привели его сегодня сюда. Какие?» Встревоженная своими мыслями, она не бросилась в «Студион», хотя прием гостей в монастыре входил в ее обязанности. Время свидания с ним решила отдалить, оттянуть, чтобы собраться и обдумать свое положение.

Утром на молитве Таисия была удивлена тревожно-взволнованным состоянием матушки игуменьи, которая часто бросала взгляды в ее сторону. Однако, к удивлению монахини, она ничего ей не сказала, а попросила зайти лишь в «Студион», где ее ожидал полковник Садовник.

Тот был крайне взволнован и после первых слов приветствий сразу сообщил, что приехал он только из-за нее, так как совсем недавно ими захвачены документы бандеровцев, которые свидетельствуют о их преступных намерениях в отношении Таисии. Он тревожным взглядом посмотрел на монахиню и сказал:

– Таисия, банде «Комара», действующей вблизи села Подмихайловце, приказано тебя убрать.

Монахиня совсем спокойно отнеслась к словам полковника, он даже решил, что она не поняла его, и взволнованным голосом пояснил:

– Ты представляешь, они собираются убить тебя. Они не бросают слов на ветер. Тебе надо уехать… Срочно уехать из монастыря…

Таисия смотрела на взволнованного Садовника, и, казалось, сообщение его совсем ее не тревожило. В действительности, так оно и было.

Уж сколько раз местные предводители националистов пугали ее всевозможными карами. Она привыкла к ним, и очередное это сообщение из уст полковника ничего нового ей не дало. У нее только лишь мелькнула мысль, к которой впоследствии возвращалась не раз. «Уж не служебное ли поручение выполняет полковник, – думала монахиня. – Не ведет ли он игру с ней? Человек занятый. Приехал за многие километры. С ним большое войско. И все только из-за того, чтобы предупредить меня об опасности, о которой ей было известно уже давно. Об этой угрозе «партии Бандеры» знал весь монастырь».