Монашка и дракон

— Я молчу и удаляюсь, милорд, — сказала я, толкая двери и была ослеплена ярко горевшими светильниками, которые держали какие-то незнакомые мне дамы.

— Боже! Какая встреча! — услышала я медовый насмешливый голос. — Не то, чтобы слишком неожиданная, но… монахиня? Мой муж, неужели вы при смерти?

Я не успела проморгаться, когда дракон выскочил в коридор и встал между мною и дамами.

— О! Вы в добром здравии, муженек! — продолжал насмешничать женский голос. — Но что же вы спрятали эту милую девушку? Сестра? Вы и правда из монастыря? Или сейчас шлюхи стали настолько бесстыдны, что наряжаются не только одалисками, но и монахинями? Это добавляет любви пикантности?

— Иди к себе, — сказал дракон через плечо, по прежнему загораживая меня от женщин.

Тон его не предвещал ничего хорошего, и я посчитала, что лучше послушаться. Если медовый голосок принадлежит жене дракона… то лучше не встревать в семейные ссоры.

Заперевшись, я прижалась ухом к двери, но в коридоре было тихо. Я легла в постель с первыми петухам и пока не уснула — прислушивалась, вернулся ли дракон. Но в коридоре было тихо, и эта тишина мучила меня сильнее, чем крики Мелюзины. Хотя, неизвестно, что было бы мучительнее — представлять встречу милорда Гидеона со своей женой где-то в замке, или услышать, как довольные супруги заходят в соседнюю спальню, смеясь и перешептываясь.

Разбудила меня Фрида, бешено колотясь в дверь. Я вскочила, на ходу завязывая платок, и открыла трясущимися руками.

— Собирайтесь скорее, госпожа! — затараторила Фрида. — Миледи желает вас видеть!

— Миледи?.. — сердце мое заколотилось точно так же, как только что кулаки Фриды колотили по двери. — Но зачем я ей?

— Вот сами у нее и спросите, если смелости хватит, — сказала Фрида, хмурясь. — Миледи с вечера поругалась с милордом, теперь не в духе. Вызвала госпожу Ингунду с сестрой, и госпожу Нантиль, а теперь пожелала увидеть и вас. Торопитесь же!

Мне понадобилось несколько минут, чтобы надеть платье, чулки и обуться. Набросив поверх платка головное покрывало, я почувствовала себя увереннее. Да, совесть моя не совсем чиста перед женой дракона. Но я не своей волей попала в Гранд-Мелюз, и на фоне трех конкубин мои прегрешения выглядят почти добродетелью.

"Оправдываешься? — поругала я себя мысленно. — Значит, и правда чувствуешь вину перед добропорядочной замужней женщиной».

— А где милорд, Фрида? — спросила я, пока мы бежали вниз по лестнице, а потом через галерею в Южную башню.

— Ловит лошадей миледи, — ответила служанка загадочно, и так как я ничего не поняла, пояснила: — Вчера они страшно ругались — милорд и миледи. Просто страшно ругались! Она визжала, как будто ей пятки прижигали! Милорд сказал, чтобы миледи уезжала утром же, но кто-то ночью выпустил лошадей миледи на выпас, а она отказалась ехать на других. Милорд самолично помчался ловить лошадей. Наверное, ему страх как не терпится избавиться от нее.

— Но я никогда не слышала про миледи Маризанду. Они давно женаты с милордом? И почему не живут вместе?

— Женаты всего ничего — года три, — рассказала на ходу Фрида. — Миледи прожила здесь два года, но что-то у них с милордом не заладилось, она уехала и сюда носа не казала.

— Она… из драконов?

— Из драконов? Ну нет! Человеческая женщина. Слишком человеческая! — служанка хихикнула. — Знать бы, зачем приехала. Наверное, хочет помириться. Да что-то мира между ними нет, — она понизила голос и сказала углом рта: — Говорят, это слуги миледи выпустили коней ночью, чтобы у миледи был предлог остаться.

— Зачем жене предлог, чтобы жить в доме мужа? — спросила я грустно.

— Вы такая наивная, госпожа. Первая миледи прожила в Гранд-Мелюз еще меньше — год с хвостиком.

— Первая миледи?! — я даже остановилась, в изумлении. — Так сколько их?.. Жен?..

— Миледи Маризанда — вторая, — Фрида схватила меня за руку, поторапливая. — А что вы так удивились? У благородных господ всегда много жен. Вон, наш король женат в пятый раз! По сравнению с ним милорд — тот еще паинька. С первой-то миледи милорд быстро развелся, а нынешняя миледи — троюродная сестра королевы, с ней хлопот больше, но и ее милорд отправил. Она уезжать совсем не хотела!.. А уж разводиться — тем более, — и Фрида опять захихикала.

С тяжелым предчувствием я поднялась на этаж конкубин в Южной башне и переступила порог. Канарейки в клетке метались, как безумные, натыкаясь на прутья, а темноволосая женщина в бархатном темно-красном платье, в которой я сразу же признала миледи Маризанду, трясла клетку, хлопая по ней ладонью, и приговаривала:

— Конечно, они не будут петь! Их три, а чтобы пели, надо чтобы было четыре птицы — два кенара и две кенарки. Ты совсем дура, Ингунда? Тебе надо купить еще одну птицу.

— Немедленно распоряжусь об этом, — смиренно ответила Ингунда, кланяясь. Вместе с сестрой и Нантиль, она стояла у стены, а в ее кресле теперь лежала черная бархатная подушечка с золотой кистью. За креслом стояли пять или шесть дам в одинаковых темно-синих платьях. Я приняла их за камеристок миледи, у них даже были одинаковые вензеля на груди — выжитые золотом буквы «М».