Монастырь

— Но ведь твоя собственная судьба, — возразил ей Хэлберт, — если только люди не ошибаются, тесно связана с судьбою смертных?

Видение отвечало:

Таинственные узы наше племяСвязуют с поколением людей.Звезда взошла над домом Эвенелов,Когда нормандец Ульрик в первый разСебе присвоил, принял это имя.И вот звезда, в зените засияв,Роняет вниз слезу росы алмазной,И падает она сюда, в ручей…

И Дух возник из этого потока:Он сроком жизни с домом ЭвенеловИ с царственной звездой навеки связан.

— Говори же яснее, — молвил молодой Глендининг, — я совсем перестал тебя понимать. Скажи мне, что связало твою судьбу с домом Эвенелов? И прежде всего открой мне, какой рок преследует этот дом?

Белая дама отвечала:

Взгляни на пояс мой, на нить златую!Она легчайшей паутинки тоньше —Когда бы не заклятие на ней,Она б мой белый плащ не обвивала.Сперва была она тяжелой цепью,Какою мог быть скован и Самсон,

Пока его коварно не остригли.Но эта цепь все тоньше становиласьС падением величья Эвенелов…Когда же нить истертая порвется,В стихиях мира вновь я растворюсь.Не задавай ты мне вопросов больше,Мне звезды запрещают отвечать!

— Ты умеешь читать по звездам? И можешь сказать мне, что будет с моей любовью, если ты не в силах ей помочь?

Белая дама снова отвечала:

Блиставшая над домом Эвенелов

Когда-то ярко, меркнет уж звезда…Она тускнеет, как фонарь с рассветом,Когда уходит сторож с маяка.Печальное, зловещее влияньеНеумолимо, пагубно растет:Соперничество, гибельные страстиИ ненависть — вот что грозит в грядущем!

— Соперничество, говоришь ты? — повторил Глендининг. — Так, значит, мои опасения подтвердились! Неужели же этот английский червь, заползший в мой родной дом, будет безнаказанно издеваться надо мной, да еще в присутствии Мэри Эвенел? Дай же мне, высокий дух, возможность помериться с ним силами — помоги мне преодолеть ту разность сословий, благодаря которой он отказывается от поединка. Дай мне возможность сразиться с ним как равный с равным, и что бы ни предвещали мне звезды со всего небосклона, мой отцовский меч сумеет противостоять их влиянию.

Белая дама отвечала с такою же готовностью, как всегда:

Юнец, ты на меня не злись:К беде влеку я, берегись!

Мы духи, нет у нас в кровиНи ненависти, ни любви.Порыв иль мудрость верх возьмет?Мой дар добро иль зло несет!

— О, дай мне восстановить мою честь, — продолжал Хэлберт Глендининг, — дай мне отплатить сторицей моему гордому сопернику, за все обиды, которые он мне нанес, а потом — будь что будет. А если мне не удастся ему отомстить, я усну вечным сном и не буду ничего знать о моем позоре.

Призрак не замедлил с ответом:

Как Пирси-хвастуна унять?Иглу лишь стоит показать!На запад солнце держит путь…Пора! Прощай и счастлив будь!

Сказав или, вернее, пропев эти слова, Белая дама извлекла из своих кудрей серебряную иглу и передала ее Хэлберту Глендинингу. Затем она встряхнула головой так, что волосы ее рассыпались по плечам, и очертание ее фигуры стало таким же волнистым, как ее волосы, лицо побледнело, как молодой месяц, весь облик ее подернулся туманом, и постепенно она растаяла в воздухе.