Монго

Садится солнце за горой,Туман дымится над болотом,И вот дорогой столбовойЛетят, склонившись над лукой,Два всадника лихим полетом.Один – высок и худощав,Кобылу серую собрав,То горячит нетерпеливо,То сдержит вдруг одной рукой.Мал и широк в плечах другой.Храпя мотает длинной гривойПод ним саврасый скакунок,Степей башкирских сын счастливый.Устали всадники. До ногОт головы покрыты прахом.Коней приезженных размахомОни любуются поройИ речь ведут между собой.– Монго, послушай – тут направо!Осталось только три версты.– Постой! уж эти мне мосты!Дрожат и смотрят так лукаво.– Вперед, Маёшка! только насИзмучит это приключенье,Ведь завтра в шесть часов ученье!– Нет, в семь! я сам читал приказ!Но прежде нужно вам, читатель,Героев показать портрет:Монго – повеса и корнет,Актрис коварных обожатель,Был молод сердцем и душой,Беспечно женским ласкам верилИ на аршин предлинный свойЛюдскую честь и совесть мерил.Породы английской он был —Флегматик с бурыми усами,Собак и портер он любил,Не занимался он чинами,Ходил немытый целый день,Носил фуражку на-бекрень;Имел он гадкую посадку:Неловко гнулся напередИ не тянул ноги он в пятку,Как должен каждый патриот.Но если, милый, вы езжалиСмотреть российский наш балет,То верно в креслах замечалиЕго внимательный лорнет.Одна из дев ему сначалаДней девять сряду отвечала,В десятый день он был забыт, —С толпою смешан волокит.Все жесты, вздохи, объясненьяНе помогали ничего...И зародился пламень мщенья

В душе озлобленной его.Маёшка был таких же правил:Он лень в закон себе поставил,Домой с дежурства уезжал,Хотя и дома был без дела;Порою рассуждал он смело,Но чаще он не рассуждал.Разгульной жизни отпечатокИные замечали в нем;Печалей будущих задатокХранил он в сердце молодом;Его покоя не смущало, —Что не касалось до него;Насмешек гибельное жалоБроню железную встречалоНад самолюбием его.Слова он весил осторожноИ опрометчив был в делах;Порою: трезвый – врал безбожно,И молчалив был – на пирах.Характер вовсе бесполезныйИ для друзей и для врагов...Увы! читатель мой любезный,Что делать мне – он был таков!Теперь он следует за другомНа подвиг славный, роковой,Терзаем пьяницы недугом, —Изгагой мучим огневой.Приюты неги и прохладыВдоль по дороге в Петергоф,Мелькают в ряд из-за оградыРазнообразные фасадыИ кровли мирные домов,В тени таинственных садов.Там есть трактир... и он от векаЗовется Красным Кабачком,И там – для блага человекаПостроен сумасшедших дом,И там приют себе смиренныйТанцорка юная нашла.Краса и честь балетной сцены,На содержании была:N. N., помещик из Казани,Богатый волжский старожил,Без волокитства, без признанийЕе невинности лишил.– Мой друг! ему я говорил:Ты не в свои садишься сани,Танцоркой вздумал управлять!Ну где тебе <...>Но обратимся поскорееМы к нашим буйным молодцам.Они стоят в пустой аллее,Коней привязывают там,И вот, тропинкой потаенной,Они к калитке отдаленной

Спешат, подобно двум ворам.На землю сумрак ниспадает,Сквозь ветви брежжит лунный светИ переливами играетНа гладкой меди эполет.Вперед отправился Маёшка;В кустах прополз он, как черкес,И осторожно, точно кошка,Через забор он перелез.За ним Монго наш долговязый,Довольный этою проказой,Перевалился кое-как.Ну, лихо! сделан первый шаг!Теперь душа моя в покое, —Судьба окончит остальное!Облокотившись у окна,Меж тем танцорка молодаяСидела дома и одна,Ей было скучно и зеваяТак тихо думала она:«Чудна судьба! о том ни слова, —На матушке моей чепецФасона самого дурного,И мой отец – простой кузнец!..А я – на шелковом диванеЕм мармелад, пью шоколад;На сцене – знаю уж заране, —Мне будет хлопать третий ряд.Теперь со мной плохие шутки:Меня сударыней зовут,И за меня три раза в суткиКаналью повара дерут,Мой Pierre не слишком интересен,Ревнив, упрям, что ни толкуй,Не любит смеху он, ни песен,Зато богат и глуп, <...>Теперь не то, что было в школе:Ем за троих, порой и боле,И за обедом пью люнель.А в школе... Боже! вот мученье!Днем – танцы, выправка, ученье,А ночью – жесткая постель.Встаешь, бывало, утром рано,Бренчит уж в зале фортепьяно,Поют все врозь, трещит в ушах;А тут сама, поднявши ногу,Стоишь, как аист, на часах.Флёри хлопочет, бьет тревогу...Но вот одиннадцатый час,В кареты всех сажают нас.Тут у подъезда офицеры,Стоят все в ряд, порою в два...Какие милые манерыИ всё отборные слова!Иных улыбкой ободряешь,

Других бранишь и отгоняешь,Зато – вернулись лишь домой —Директор порет на убой:Ни взгляд не думай кинуть лишний,Ни слова ты сказать не смей...А сам, прости ему всевышний,Ведь уж какой прелюбодей!..»Но тут в окно она взглянула,И чуть не брякнулась со стула.Пред ней, как призрак роковой,С нагайкой, освещен луной,Готовый влезть почти в окошко,Стоит Монго, за ним Маёшка.«Что это значит, господа?И кто вас звал притти сюда?Ворваться к девушке – бесчестно!..»– Нам право это очень лестно!«Я вас прошу: подите прочь!»– Но где же проведем мы ночь?Мы мчались, выбились из силы...«Вы неучи!» – Вы очень милы!..«Чего хотите вы теперь?Ей-богу, я не понимаю!»– Мы просим только чашку чаю!«Панфишка! отвори им дверь!»Поклон отвесивши пренизко,Монго ей бросил нежный взор,Потом садится очень близкоИ продолжает разговор.Сначала колкие намеки,Воспоминания, упреки,Ну, словом, весь любовный вздор...И нежный вздох прилично-томныйПорхнул из груди молодой...Вот ножку нежную поройОн жмет коленкою нескромной,И говоря о том, о сем,Копаясь, будто бы случайноПод юбку лезет, жмет корсет,И ловит то, что было тайной,Увы, для нас в шестнадцать лет!……………………………………Маёшка, друг великодушный,Засел поодаль на диван,Угрюм, безмолвен, как султан.Чужое счастие нам скучно,Как добродетельный роман.Друзья! ужасное мученьеБыть на пиру <...>Иль адъютантом на сраженьиПри генералишке пустом;Быть на параде жалонёром,Или на бале быть танцором,Но хуже, хуже во сто разВстречать огонь прелестных глазИ думать: это не для нас!

Меж тем Монго горит и тает…Вдруг самый пламенный пассажЗловещим стуком прерываетНа двор влетевший экипаж:Девятиместная коляскаИ в ней пятнадцать седоков...Увы! печальная развязка,Неотразимый гнев богов!..То был N. N. с своею свитой:Степаном, Федором, Никитой,Тарасом, Сидором, Петром,Идут, гремят, орут, содом!Все пьяны... прямо из трактира,И на устах – <...>Но нет, постой! умолкни лира!Тебе ль, поклоннице мундира,Поганых фрачных воспевать?..В истерике младая дева...Как защититься ей от гнева,Куда гостей своих девать?..Под стол, в комод иль под кровать?В комоде места нет и платью,Урыльник полон под кроватью...Им остается лишь одно:Перекрестясь, прыгнуть в окно...Опасен подвиг дерзновенный,И не сносить им головы!Но вмиг проснулся дух военный —Прыг, прыг!.. и были таковы...…………………………………………………………………………………………Уж ночь была, ни зги не видно,Когда свершив побег обидныйДля самолюбья и любви,Повесы на коней вскочилиИ думы мрачные своиДруг другу вздохом сообщили.Деля печаль своих господ,Их кони с рыси не сбивались,Упрямо убавляя ход,Они <...> спотыкались,И леность их преодолетьНи шпоры не могли, ни плеть.Когда же в комнате дежурнойОни сошлися поутру,Воспоминанья ночи бурнойПрогнали краткую хандру.Тут было шуток, смеху было!И право, Пушкин наш не врет,Сказав, что день беды пройдет,А что пройдет, то будет мило…Так повесть кончена моя,И я прощаюсь со стихами,А вы не можете ль, друзья,Нравоученье сделать сами?..